Летний сад - стр. 81

– Я знаю. – Она глубоко вдохнула горячий воздух.

Оба замкнулись, уйдя каждый в свои мысли. Энтони собирал сухие плоды колючей опунции. Татьяна срывала высохшие красные цветы похожих на рогоз кустов окотильо. Александр курил и смотрел на землю и горы, а когда свет солнца снова изменился, каменные склоны охватило пламенем. Александр с Татьяной расстелили одеяло, сели плечом к плечу, колено к колену и наблюдали за закатом, пока Энтони играл неподалеку.

Александру казалось, что Татьяна думает о том, как бы убедить его продать эту землю или не продавать ее, но то, что она ему сказала, озадачило его куда сильнее.

– Шура, скажи, там, в Лазареве, когда ты собирался вернуться на фронт… мы часто вот так же смотрели на Уральские горы. Скажи, почему ты просто не остался?

Александр был ошеломлен:

– Что ты имеешь в виду? Как это «остался»?

– Ты знаешь. – Она помолчала. – Почему ты просто… Ты ведь мог не возвращаться?

– Не вернуться на командирский пост? Ты хочешь сказать – дезертировать?

Она кивнула.

– Почему мы просто не сбежали… туда, на Урал? Ты мог бы построить для нас избу, мы могли бы осесть там, в лесах, искать какие-нибудь драгоценные камни, обменивать их, выращивать еду. Нас никогда бы не нашли.

Александр покачал головой, даже развел руками:

– Татьяна, бога ради, что ты такое думаешь? Что вообще пришло тебе на ум, а главное – почему?

– Это не риторический вопрос. Мне бы хотелось услышать ответ.

– Ответ на что? Почему я не дезертировал из Красной армии? Во-первых, моего командира, полковника Степанова, того хорошего человека – помнишь его, он дал мне двадцать девять дней в Лазареве, чтобы побыть с тобой? Так вот, его бы отправили в штрафной батальон за то, что в его подразделении оказался дезертир. И моего майора тоже, и всех лейтенантов и сержантов, с которыми я служил. А мы с тобой остались бы в лесу на всю нашу недолгую обреченную жизнь. Беглецы! Нас нашли бы, как находили всех. Помнишь, я тебе говорил о Германовском? Они его нашли в Бельгии уже после войны и даже не стали возвращать в Советский Союз. Он похоронен во Франции. Его отец был дипломатом. Его приговорили к десяти годам каторжных работ. То же было бы и с нами. Только нас отыскали бы за пять минут, как только мы попытались бы обменять какой-нибудь кусок уральского малахита, что цветом похож на твои глаза. Это произошло бы со скоростью молнии, а еще через пять минут мы бы оказались под бдительным присмотром. Другими словами, в тюрьме. Ты этого хотела?

Не дав ему закончить, Татьяна вскочила и отошла. И о чем она только думала? Но в это время солнце запылало огнем, а Александр так много времени провел в темноте под землей, что он не пошел за ней, а просто сидел и докуривал сигарету, наблюдая с холма за пустынным закатом.

Когда Татьяна вернулась на одеяло, она сказала:

– Это был глупый вопрос. – Она подтолкнула его плечом. – Я просто размышляла, не всерьез.

– А, это хорошо. В противоположность чему?

– Иногда мне в голову приходят безумные мысли, вот и все.

– Это и правда было безумно. А какие именно мысли? – Александр помолчал. – И что они могут изменить?

– Что-нибудь вроде этого, – произнесла она, глядя в пространство. Потом взяла его за руку. – Чудесный закат, да?

– Чудесный закат.

Она прислонилась к нему.

– Шура, сейчас все здесь может казаться выгоревшим и коричневым, но весной… – чуть задыхаясь, заговорила она. – Пустыня Сонора