Летний сад - стр. 45
Татьяна прищурилась:
– Ты что-то знаешь об этом?
– Я кое-что знаю об этом. – Он показал на свои уши. – Я немного прислушивался к болтовне и слухам, что обсуждали за моей дверью охранники, пока я сидел в одиночном заключении.
– Правда? – Татьяна произнесла это задумчиво, но на самом деле просто старалась не дать Александру увидеть ее глаза.
Она не хотела, чтобы он увидел в ее испуганном взгляде тревожные звонки Сэма Гулотты.
Когда они не говорили о еде или комитете, они говорили об Энтони.
– Можешь ты поверить в то, как он хорошо разговаривает? Просто маленький мужчина.
– Таня, он каждый вечер ложится в постель вместе с нами. Можем мы поговорить об этом?
– Он просто маленький мальчик.
– Он должен спать в собственной постели.
– Она большая, ему страшно.
Александр купил для Энтони кровать поменьше, но тому она не понравилась, он не хотел на ней спать.
– Я думал, это для тебя, – сказал он отцу.
– Зачем бы мне другая кровать? Я сплю вместе с мамулей, – ответил ему Александр Баррингтон.
– Вот и я тоже, – сказал Энтони Александр Баррингтон.
Наконец Александр сказал:
– Таня, с меня хватит. Он больше не ляжет с нами.
Она попыталась разубедить его.
– Я знаю, что у него кошмары. Я уложу ребенка в его постель. И буду с ним сидеть сколько понадобится.
– Он среди ночи нуждается в матери.
– Это я среди ночи нуждаюсь в его матери, его обнаженной матери. Ему придется обойтись присутствием папы, – заявил Александр. – А ей придется заниматься мной.
В первую ночь Энтони визжал добрых пятьдесят пять минут, а Татьяна лежала в спальне, закрывая голову подушкой. Александр так долго оставался в детской, что заснул на кровати Энтони.
На следующую ночь Энтони скандалил сорок пять минут.
Потом тридцать.
Потом пятнадцать.
И наконец он лишь тихо захныкал, подойдя к кровати родителей со стороны матери:
– Я не буду больше плакать, но, мама, пожалуйста, уложи меня спать сама.
– Нет, – ответил Александр, вставая. – Я тебя уложу.
На следующий день, когда мать и сын возвращались домой с причала, Энтони спросил:
– А когда папа вернется?
– Вернется куда?
– В то место, откуда ты его привезла.
– Никогда, Энтони. – Татьяна содрогнулась. – О чем вообще ты говоришь?
Ее пробрала дрожь при воспоминании о том месте, откуда она его привезла, – об окровавленной грязной соломе, на которой он лежал, измученный, в наручниках, ожидая не ее, а окончания своей жизни в сибирской глуши. Татьяна опустила сына на землю.
– Чтобы я никогда больше такого не слышала!
«Или твои нынешние кошмары поблекнут в сравнении с теми, которые у тебя начнутся».
– Почему он идет так, словно несет на плечах все тяготы мира? – спросил Александр, когда они возвращались домой вместе.
Зеленый сияющий океан виднелся справа от них, за качавшимися пальмами.
– Вообразить не могу.
– Эй, – сказал он, подталкивая ее бедром.
Теперь, когда он не был измазан лобстерами, он так делал – подталкивал ее. Татьяна взяла его за руку. Александр наблюдал за Энтони.
– Знаешь что? Позволь мне… Я отведу его ненадолго в парк, пока ты готовишь ужин. – Он подтолкнул ее вперед. – Давай иди, о чем ты беспокоишься? Я просто хочу с ним поговорить по-мужски.
Татьяна неохотно ушла, а Александр повел Энтони на качели. Они купили мороженого, пообещав друг другу не говорить мамуле, а когда они пришли на детскую площадку, Александр сказал: