Летний сад - стр. 34

Она промолчала, просто пошла с ним к причалу.

– Почему ты не берешь лобстеров, давай! Энт побудет со мной, пока я заканчиваю дела.

Татьяна взяла лобстеров и бросила их в мусорный бак.

Александр насмешливо прикусил губу:

– Что, сегодня никаких лобстеров?

Татьяна прошла мимо него к лодке:

– Джим! Я вместо лобстеров приготовила спагетти с фрикадельками. Хочешь сегодня поужинать с нами?

Джимми просиял.

– Хорошо. – Татьяна повернулась, чтобы уйти, но тут, как бы вдруг вспомнив, добавила: – Ох, кстати, я пригласила еще и мою подругу Нелли с Истерн-роуд. Она слегка подавлена. Только что узнала, что потеряла на войне мужа. Надеюсь, ты не против.

Как выяснилось, Джимми не был против. И слегка подавленная Нелли тоже.

Миссис Брюстер снова достались колотушки из-за арендных денег. Татьяна промывала порез на ее руке, а Энтони наблюдал, так же серьезно, как и его отец, глядя на мать со скамеечки у ее ног.

– Мама была сиделкой! – почтительно произнес он.

Миссис Брюстер всмотрелась в нее. Что-то было у нее на уме.

– Ты мне никогда не говорила, откуда ты, а этот твой акцент… Похож на…

– Русский! – сообщил трехлетка, рядом с которым не было отца, чтобы остановить его.

– А! А твой муж тоже русский?

– Нет, мой муж американец.

– Папа американец! – с гордостью заявил Энтони. – Но он был капитаном на…

– Энтони! – одернула его Татьяна. – Пора встречать папу.

На следующий день миссис Брюстер высказала мнение насчет того, что Советы были отвратительно коммунистическими. Так думал ее сын. А ей нужно было еще семь долларов за воду и электричество.

– Ты постоянно готовишь на моей плите!

Татьяна была потрясена таким вымогательством:

– Но я готовлю ужин и для вас!

Миссис Брюстер заявила, поглаживая наложенную Татьяной повязку на руке:

– И с учетом духа коммунизма мой сын говорит, что хочет получать за комнату тридцать долларов в неделю, а не восемь. Или вам придется найти другую коммуну, товарищ.

Тридцать долларов в неделю!

– Хорошо, – процедила Татьяна сквозь зубы. – Я доплачу вам еще двадцать два за неделю. Но это останется между нами. Не говорите моему мужу.

Она ушла, в бешенстве на женщину, которую сын колотил из-за денег, но которому она все равно доверяла больше, чем другим.

Как только они встретили у причала Александра, Энтони сообщил:

– Па, миссис Брустер называет нас гадкими коммунистами!

Александр посмотрел на Татьяну.

– Что, в самом деле?

– Да, и мама расстроилась!

– Так или нет? – Александр повернулся к ней.

– Нет, не расстроилась. Энтони, беги вперед, мне нужно поговорить с твоим отцом.

– Расстроилась, расстроилась! У тебя всегда губы вот так сжимаются, когда ты расстроена! – Он скривил губы, показывая отцу.

– Сейчас это не так, – заметил Александр.

– Хватит, вы оба! – тихо сказала Татьяна. – Ты пойдешь вперед, Энтони?

Но он протянул к ней руки, и она подняла его.

– Пап, она назвала нас коммунистами!

– Поверить не могу.

– Пап?

– Что?

– А что такое коммунисты?

Вечером перед ужином из лобстеров («Ох, неужели снова?») и картофеля Энтони спросил:

– Пап, а двадцать два доллара – это много или мало?

Александр посмотрел на сына:

– Ну, как посмотреть. Для покупки машины – мало. А для леденцов – очень много. А что?

– Миссис Брустер хочет, чтобы мы дали ей еще двадцать два доллара.

– Энтони! – Татьяна стояла у плиты. Она не обернулась. – Нет, этот ребенок просто невыносим! Иди мыть руки! С мылом! Как следует! И прополощи хорошенько.