Лесниковы байки. «Горошкино зеркальце» - стр. 21
– Дяденька Каллистрат, да нешто я против докторов-то что могу? – тут Васятка ещё больше испугался, – Кабы я знал, чего сделать надобно! Да и в прошлый раз, может это и не я вовсе… когда ты сказываешь, будто ты сам… облегчение почуял.
– Ты, Василёк, ты, – Каллистрат погладил мальчика по голове, – Я видал сам, такое не пропустишь, когда вокруг тебя самого чёрная стена рушится… Да ты не пугайся, Василий, нет так и нет, с тебя никто не спросит. Да уж не откажи хоть в одном – идём к Петруше, просто на него глянь.
– Не откажу, отчего же и не поглядеть. Только ты, дяденька Каллистрат, на меня не серчай, ежели что… не умею я того, что ты ждёшь.
– Что ты, сынок, как же можно. Ты об этом и не думай, я теперь тебе завсегда помогу во всём, чего попросишь. Ну, идём, Петруша лежит, матушка за ним ходит…
Каллистрат встал и поманил Васятку за собой. Они вышли в коридор и отправились в другое крыло дома, и тут уж Васятка почуял… Что-то неуловимое витало в воздухе, от этого незримые тени прятались по углам, сбивались в серы комок, и Васятке казалось, что из углов на него глядят жалобно чьи-то глаза.
В комнате, куда привёл его Спиридонов, шторы были спущены, и у большой кровати сидела заплаканная женщина в тёмном платье. На кровати лежал очень бледный мальчик, он был примерно того возраста, что и сам Васятка, только черты его теперь заострились, тени легли под глазами. Васятка понял, что мальчик умирает…
– Катеринушка, мы пришли, – тихо сказал жене Спиридонов и женщина обернулась, Васятка вздрогнул от её взгляда, в нём сквозило отчаяние, – Это Василий, нашего Петрушу пришёл проведать. Ёлка в зале уже стоит, Петруша ведь так любит Рождество, вот скоро и праздник будет.
– Не до гостей нам, – тихо сказала Каллистрату жена, – А Рождество… будет ли оно у нас…
Васятка подошёл чуть ближе к кровати, что-то его туда тянуло неодолимо, он подошёл совсем близко…
– Зачем он пришёл, – вдруг сказал Петруша слабым голоском, – Уберите его, мне нехорошо… я сейчас умру… мамочка…
– Каллистрат! – воскликнула женщина и взяла Василька за руку, с укором глянув на мужа, – Уведи его, зачем ты привёл, какие гости могут быть! Мальчик, тебе надо уйти!
Но Василёк и с места не двинулся, он сел на краешек кровати и ласково убрал от себя руку женщины, погладив её ладонь. Та замерла о чего-то, как замер и сам Спиридонов посреди комнаты, и только Петрушу вдруг словно подбросило. Он сел на постели и стал вдруг шарить руками по одеялу, глаза его были закрыты.
– Каллистрат! – задыхаясь, крикнула женщина и кинулась к мужу, но муж накрепко сжал её в своих объятьях, не пуская к сыну, – Отпусти! Что он делает?!