Лесная обитель - стр. 61
– Мне все равно, – простонала Майри, тяжело дыша. – Я просто хочу… чтобы все побыстрее закончилось… Охххх… долго еще?
– Конечно, недолго. Еще немного, Майри, и ты прижмешь ребеночка к груди… вот так, умница, еще чуть-чуть поднатужься. Схватки пошли одна за другой; тяжело, понимаю, но тем скорее твой малыш появится на свет…
Эйлан цепенела от страха. Майри было не узнать. Лицо ее покраснело и распухло, она кричала в голос, словно бы сама того не сознавая. Затем вдруг задохнулась, выгнулась дугой и уперлась пятками в изножье кровати.
– Не могу… ох, не могу, – прохрипела она. А Кейлин все подбадривала и утешала роженицу ласковой, утешительной воркотней. Эйлан казалось, роды длятся уже целую вечность, хотя на самом-то деле утро только-только забрезжило.
Но вот Кейлин заговорила совсем иным голосом:
– Ну вот, кажется, пора… Эйлан, пусть она ухватится за твои руки – нет, не так! – за запястья. А теперь, Майри, тужься изо всех сил. Я знаю, ты устала, дитя, но все вот-вот закончится. Дыши – да, дыши резче, не сопротивляйся. Тише, тише, вот и все – посмотри-ка! – Майри обессиленно рухнула на постель; жрица выпрямилась, держа в руках невообразимо крохотный, красный комочек. Малютка барахталась в ее ладонях и тонко попискивала. – Посмотри, Майри, какая у тебя чудесная доченька!
И Кейлин положила младенца ей на живот. Пунцовое лицо Майри озарилось блаженной улыбкой.
– Хвала Владычице, – выдохнула жрица, глядя на них сверху вниз. – Уж и не упомню, сколько раз я такое видела – и всегда это настоящее чудо! – Тихое мяуканье сменилось пронзительным, требовательным воплем, и Майри рассмеялась.
– Ох, Кейлин, какая же она красавица!..
Жрица быстро и умело перевязала пуповину и обтерла младенца. Когда у Майри начал отходить послед, Кейлин передала ребенка девушке.
Казалось немыслимым, что такая хрупкая кроха – дитя человеческое: пальчики и ножки – тонюсенькие, как паучьи лапки, на головке – темный пушок. Измученная Майри забылась сном, а Кейлин повесила на шею малышки маленький металлический амулет и принялась ловко ее пеленать.
– Вот теперь эльфы ее не украдут, а мы ведь с нее глаз не спускали с тех пор, как она родилась, так что точно знаем: она не подменыш, – заявила Кейлин. – Но даже Добрый народец вряд ли высунется наружу в такой дождь. Так что видишь, даже от такого потопа есть польза.
Кейлин выпрямила натруженную спину – и осознала, что впервые за много дней сквозь низко нависшие плотные облака проглянуло водянисто-бледное красноватое солнце.
Длинненькое младенческое тельце казалось таким слабым и уязвимым. Пушистые волосенки обсохли и приобрели рыжеватый оттенок.
– Она такая крошечная… она выживет? – спросила Эйлан.
– Не вижу, почему нет, – отозвалась Кейлин. – Хвала богам, что мы не уехали отсюда прошлым вечером. Мне подумалось, что все-таки безопаснее было бы укрыться в Лесной обители; но тогда малышка родилась бы под деревом или в чистом поле, и мы, чего доброго, потеряли бы и мать, и дитя. Мои предвидения не всегда сбываются.
Жрица тяжело опустилась на скамью у очага.
– Ой, да уже белый день – не диво, что я так умаялась! Глядишь, скоро и мальчуган проснется, и мы покажем ему маленькую сестренку.
Эйлан все еще держала ребенка на руках. Кейлин подняла взгляд – и между двумя женщинами словно опустилась завеса – как будто из Иного мира дохнуло стылым туманом. Пелена заколыхалась, и Кейлин похолодела от неизбывного горя – внезапно она увидела Эйлан совсем иной: старше годами, в синем облачении Лесной обители, с синим полумесяцем на переносице – знаком посвященной жрицы. На руках она держала малое дитя, а в глазах ее плескалась такая неутешная скорбь, что у Кейлин разрывалось сердце.