Лесная обитель - стр. 45
Внезапно Гай понял: это – жрицы Лесной обители, священнослужительницы, уцелевшие при разграблении острова Мона. При виде такого множества друидов у молодого римлянина встали дыбом волосы, а глядя на призрачные фигуры в синих одеждах, он испытал неодолимый ужас – и словно бы услышал неотвратимую поступь рока. Неужели судьба его как-то связана со жрицами Лесной обители? При этой мысли кровь застыла у него в жилах – и он судорожно стиснул руку Эйлан.
Последние три жрицы двинулись к высокому трехногому табурету, установленному между костров. Та, что шествовала впереди, стройная и хрупкая, словно бы чуть сутулилась под тяжестью одежд. Две другие шли справа и слева от нее: одна – высокая и статная, вторая – коренастая и крепкая. Обе были темноволосы; на обеих поблескивали серебряные украшения. Обе были без покрывала; у каждой над переносицей темнел синий полумесяц – нанесенная вайдой[8] татуировка. Гаю подумалось, что рослая жрица в бою оказалась бы достойным противником, а в глазах второй женщины словно бы читается недовольство.
Жрицы остановились; последовал какой-то ритуал с золотой чашей – молодой римлянин не понял, что происходит. Затем прислужницы усадили Верховную жрицу на трехногий табурет и понесли ее на вершину кургана. Переливчатый звон колокольцев звучал все громче и громче – и вдруг разом стих.
– Дети Дон, для чего вы здесь? – вопросила статная жрица, называя собравшихся именем мифической праматери племен.
– Мы взыскуем благословения Богини, – откликнулся один из друидов.
– Так призовите Ее!
Две женщины кинули на угли по горсти каких-то трав. Ноздри Гая затрепетали: заклубился сладковатый дым – и поплыл над площадкой, заволакивая ее мерцающим маревом. Молодой римлянин был привычен к благовониям, но сейчас им владело странное ощущение, будто что-то давит на него извне. Он бы предположил, что погода меняется, – но небеса были ясны.
Повсюду вокруг зашептались бессчетные голоса: в приглушенном гуле слышались слова заклинаний и молитв. Негромко запели друиды, и юноше показалось, будто земля под его ногами вибрирует в ответ. Гай снова почувствовал страх. Он оглянулся на Эйлан: девушка не сводила восторженного, благоговейного взгляда с трех фигур на возвышении между кострами.
Жрица под покрывалом тихо застонала и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
«Она все равно что Сивилла или Дельфийская пифия, про которых мне рассказывал наставник», – подумал про себя Гай. Юноша даже предположить не мог, что однажды ему доведется увидеть подобное своими глазами. Невнятное многоголосие набирало силу; внезапно женщина под покрывалом замерла неподвижно – а две другие отступили назад. Гай затаил дыхание: жрица словно сделалась выше ростом. Она выпрямилась, оглянулась по сторонам, словно чего-то высматривая. А затем тихонько рассмеялась и откинула покрывало.
Гай слыхал, что Верховная жрица Вернеметона стара, но эта женщина сияла ослепительной красотой, и каждый жест ее был исполнен страстной, неуемной силы, не подвластной годам. Присущий римлянам скептицизм развеялся; в юноше заговорила кровь матери. «Выходит, это правда… легенды не лгут… это сама Богиня…»
– Я – плодоносная земля, колыбель ваша, я – лоно вод, – произнесла она: тихий отзвук ее голоса раздавался словно бы у самого уха юноши. – Я – серебряная луна, я – море звезд. Я – ночь, от которой рожден первый свет. Я – матерь богов; я – непорочная дева; я – всепожирающая змеиная утроба. Вы видите меня? Я вам желанна? Вы признаете меня?