Лесная обитель - стр. 43
– Я здесь еще более чужой, чем ты думаешь, – мрачно объявил Гай. – Но я докажу тебе свою любовь. – Он помолчал немного, собираясь с духом. – Вручаю свою жизнь в твои руки. Я – римлянин, Эйлан. – Девушка испуганно отпрянула, и он поспешно добавил: – Я не то чтобы солгал. Гавен – имя, которым звала меня мать; но мое настоящее имя – Гай Мацеллий Север Силурик, и я не стыжусь своего происхождения. Моя мать – дочь вождя силуров, а отец – префект лагеря II Вспомогательного легиона. Если после того, что ты узнала, я стал тебе ненавистен, позови стражу, и пусть они убьют меня.
Девушка вспыхнула – и побледнела как полотно.
– Я никогда тебя не предам.
Гай не сводил с нее глаз. «А вот мать меня предала…» Внезапно юноша осознал, как нелепа подобная мысль: конечно же его мать вовсе не хотела умирать, не хотела бросить сына! Но только сейчас, снова окунувшись в ее теплый, многоцветный мир, юноша понимал, каким мучительным потрясением оказался для него резкий переход от материнских объятий к суровой дисциплине армейского лагеря. Не поэтому ли он не сумел открыть душу ни одной девушке-римлянке – так, как разоткровенничался сейчас с Эйлан?
– Завтра я возвращаюсь к своим, но клянусь тебе, если я уеду отсюда живым и невредимым и если ты не против, я честь по чести попрошу у Бендейгида твоей руки!
Сердце рвалось у юноши из груди, но никакие другие слова на ум не приходили.
– Я не против, Гавен… Гай, – наконец произнесла Эйлан. Голос ее звучал еле слышно, но девушка глядела ему в лицо, не опуская глаз. – Однако не думаю, что отец согласится отдать меня римлянину, тем более легионеру. И даже если отца и удастся уломать, то воспротивится мой дед; а Кинрик… Кинрик убил бы тебя, если бы знал правду! – выпалила она.
– Да, наверное, договориться будет непросто, – промолвил Гай. В юноше взыграла гордость, хотя те же самые мысли приходили в голову и ему. – Но так ли это невозможно? С тех пор, как мы пришли на этот остров, многие наши офицеры женились на бриттках из хороших семей, дабы скрепить союз между нашими народами. Я, в конце концов, сам наполовину бритт.
– Пожалуй, – с сомнением протянула она, – но в нашей семье такого не случалось!
– Мой род по обеим линиям ничем не ниже вашего!
Эйлан посмотрела на него как-то странно, и Гай понял, что в нем говорит гордость римлянина. Но девушку его слова вроде бы не оттолкнули, хотя и не убедили, а урезонить ее сурового отца окажется еще труднее.
– Я в жизни не встречала никого, кто понравился бы мне так, как ты – и за такое короткое время, – беспомощно промолвила Эйлан. – Я сама себя не понимаю, – призналась она, – но почему-то мне кажется, будто я знаю тебя от сотворения мира.
– Может, так оно и есть, – проговорил Гай почти шепотом. В тот момент он чувствовал себя таким же чистым и непорочным, как и юная девушка в его объятиях.
– Некоторые греческие философы считают, что душа возвращается в мир опять и опять, чтобы до конца исполнить свое предназначение, и снова узнает тех, кого любила и ненавидела в прошлых жизнях. Возможно, сама судьба свела нас вместе в продолжение нашей прошлой жизни, моя Эйлан. – Произнося эти слова, юноша дивился сам себе. Как может он, Гай Мацеллий Север, говорить такое женщине? Но Эйлан, оправдывался он, не просто какая-то женщина: он никогда и ни с кем не был настолько близок. Впервые в жизни его чувства к девушке наполнились мистическим смыслом, которому и объяснения-то не подберешь.