Легенды старой Риги - стр. 5
Однако результаты договора сказались сразу. Буквально на следующий день, стоило Гиртсу Ясонсу с супругой Мальвиной выйти из своей квартиры при мэрии, для традиционной утренней прогулки, как буквально налетела на них огромная стая голубей! Птицы и кружились над ними, и хлопали крыльями, и гугукали! Но настолько близко, чтоб их можно было поймать, или отогнать рукой, не приближались.
Ну и, понятное дело, делали они всё то, что испуганные голуби делают.
И так продолжалось несколько минут – до тех пор, пока Ясонс не передумал гулять, и быстро не вернулся назад: под прикрытие крыльца.
После чего он и Мальвина больше не пытались выйти «прогуляться»: голуби буквально облепили крыльцо, и их гугукающая и воркующая настырная стая заполнила окрестности парадного выхода. А вот вид у бургомистра и его супруги был… Удручающий. О чём почтенная Мальвина, рыдая, поспешила сообщить супругу, присовокупив при этом, что «стиркой тут уже ничего не исправишь!», и что придётся ему теперь «раскошелиться на новые выходные наряды!» И вообще: «какой позор! Стыдно от людей!»
Однако второй выход бургомистра, уже без супруги, произошедший через два дня, оказался ещё более унизительным. Птицы теперь словно упражнялись в меткости: сменяясь по очереди, они «бомбили» и бомбили с высоты голову бургомистра, и хотя та и была покрыта широкополой шляпой, но очень скоро с её полей капало на брусчатку площади… То самое.
Отчаявшись, на следующий день Гиртс Ясонс вышел из мэрии в сопровождении охотников. Те храбро и добросовестно пытались в парящую высоко в небе стаю попасть. Дробью. Однако ни один голубь так к ногам бургомистра и не упал – словно стая была заговорённой, заколдованной…
Так что через пару недель, чуть не разорившись на оплате услуг охотников, к тому же так ни разу и не попавших, и на стирке и замене парадного камзола, бургомистр отменил свои ежеутренние выходы «на прогулку». И гуляли они с супругой теперь только глубоким вечером: после заката солнца! И – только под зонтиком. На всякий случай.
Потому что однажды на них напали летучие мыши.
Те, правда, помётом чету мэра не «уделывали», зато порвали все драгоценные и дорогие кружевные отложные манжеты и воротники, не говоря уж о том, что поспутывали все волосы в модной и дорогой причёске.
Но бургомистр не сдавался. И его помощники рассказывали, что поклялся он страшной клятвой, упомянув даже свою жизнь, что возвращать традицию подкармливать наглых «летучих разбойников» халявным зерном – не будет ни за что!
Через пару месяцев над упрямцем не подшучивал и не прикалывался только совсем уж ленивый и трусливый. Даже почётных гостей из Даугавпилса, приехавших для заключения новых торговых договоров, Ясонс вынужден был принимать в своей крытой оранжерее, срочно пристроенной с обратной стороны к зданию мэрии. Но и то: какой-то шустрый и наглый голубь умудрился прорваться ночью и туда, притаившись до поры под стропилами, и в самый ответственный момент, при приветствии друг другом обеих делегаций, поставил Гиртсу огромную отметину. Прямо в центр обширной лысины!
Вышло ну очень неудобно: благородные гости еле сдерживали смех, ухмылки и подколки. Где уж тут говорить о выгодных договорах!..
Словом, продержался в таких условиях наш «экономный» Ясонс целых три года. А потом его сместили. И на его место назначили почтенного Гунарса Мелдсбергиса. Сразу, первым же указом вернувшего подкормку голубиного сообщества шесть раз в день. На старом месте – на набережной.