Лебединая Дорога (сборник) - стр. 68
Халльгрим снял с плеча застёжку и протянул её рыбаку. Он сказал:
– Я собирался сегодня отплыть и без твоего предупреждения!
Обернулся к людям, понемногу выходившим из дома, и крикнул, стискивая кулаки, и на той стороне бухты в утёсах отозвалось эхо:
– Грузить корабли!
Халльгрим Виглафссон дал свободу всем своим рабам. И тем, кого намеревался взять с собой в плавание, и тем, кто оставался хозяйничать в покинутом доме. Вольноотпущенники помогали таскать на корабли оружие и одеяла, и дом на глазах приобретал нежилой вид.
– Был Фиорд Тора, теперь станет Трэлле – Фиорд Рабов! – сказал Хельги. И усмехнулся углом рта. Навряд ли устоял бы Харальд конунг, случись ему сойтись с Хельги один на один. Хотя и он, как рассказывали, был добрым бойцом…
Отплывавшие поднимались на палубы кораблей… И неохотно же поднимались! Каждого словно бы тащил обратно крепкий канат.
Навсегда!
И уже не будет больше ни этих серых камней, ни далёкого водопада, поющего на тысячу голосов, ни гор под снежными шлемами, ни солнца, встающего из-за гор…
Навсегда!
И они молчали. Так молчали, что даже у Звениславки, глядевшей на них, плакала душа.
И вот наконец корабли приняли всех. И кормщики грели ладонями рукояти правил. Олав – на чёрном корабле. Бьёрн Олавссон – на пёстром. На корме кнарра плечо в плечо стояли Гуннар и Сигурд.
Только сыновья Ворона, трое, оставались на берегу. Не всё было совершено, что следовало совершить.
Халльгрим повёл братьев к дружинному дому… Никто из бывших рабов ещё не посмел войти туда как хозяин; холодная зола лежала в погасшем очаге, и непривычно гулко звучали голоса и шаги между пустых, оголённых стен…
А ведь эти стены помнили и Виглафа, и Фрейдис – совсем молодых. И их, Виглафссонов. Хранили в себе их голоса… их первые крики. Слова ненависти и любви. Под этими насквозь прокопчёнными стропилами Виглаф Ворон протягивал новорожденным сыновьям свой боевой меч, обещая оставить его в наследство. И всё это видел и слышал огонь в очаге, и стены, и крыша, и потемневшие от древности деревянные боги, охранявшие хозяйское место… Богов увёз из Вестфольда ещё отец Виглафа Хравна. А сам Виглаф утвердил их здесь после долгих скитаний. И пообещал Богам, что навсегда.
Навсегда!
И мерещилась братьям на деревянных ликах безгласная укоризна.
– Простите, хранители предки, за то, что тревожу, – проговорил Халльгрим негромко. – Ты, прадед Видга, дарующий мужество мужам… И ты, Альвгерд прабабка, помогающая женщинам рожать мужей. Пока живы мы, стоящие перед вами, жив род. Ваш род, и не видать вам бесчестья. Я ещё построю для вас дом!
Деревянные божества не ответили. Только слышалось за спиной дыхание братьев…
Они подняли вросшие в землю резные столбы, и дом умер.
И перестал быть их домом.
Пустой, холодный дом с погасшим очагом и тишиной, затаившейся в углах…
Вечером здесь поселятся другие люди, и начнётся совсем другая жизнь. То, что было раньше, уже не вернётся.
Никогда!
– Пускай последует за ними удача предков, – сказал Халльгрим совсем тихо. И двинулся наружу. Он не оглядывался. Зачем?
Братья вышли, по очереди ударив правой ногой о порог.
Там, во дворе, взрывал землю копытами большой рыжий бык, приготовленный в жертву. А над фиордом вились и кричали чайки. Говорят, есть люди, умеющие по птичьему крику предсказывать судьбы. Не нужно было большого умения, чтобы распознать предвещание дальней дороги…