Лавка древностей на Пряничной улице - стр. 13

На улице Яблочных огрызков гудела толпа. Угольноволосая охотница недоумённо повертела головой. В статье говорилось, что «возмутительное и беспрецедентное в своей нелепости» событие произошло две ночи назад, однако яркое и красочное о нём напоминание до сих пор радовало зевак и прохожих. От дома к дому гирляндами было развешано исподнее всех проживающих в этом районе: трусы, портки и панталоны всех цветов и размеров весёлыми праздничными флажками развевались на ветру. Девушка невольно улыбнулась. Довольно безобидная и забавная проказа, не чета тем погромам и членовредительству, что призрак устраивал ещё какие-то две сотни лет назад. Размяк. Постарел. Подобрел.

– Почему улицу до сих пор не привели в порядок?

– Так это же место преступления, – ответил мужчина с фотоаппаратом, всем своим видом подозрительно напоминавший журналиста. – Никому не разрешают ни прикасаться, ни снимать своё добро, пока не найдут виновника. Хотя по мне, это просто отличная приманка для туристов! – Он сделал ещё пару снимков, прежде чем отправился в толпу недовольных жителей вызнавать сочные подробности.

Задал ты задачку, заноза потусторонняя, нечего сказать! Тут анонимным пожертвованием уже не откупишься.

– А я говорю: видела! Своими глазами видела, призрак это сделал.

– Да что ты могла видеть, слепая ты курица?

– А то, что твой муженёк ночью к той шлындре с третьего этажа ходил.

– Ты опять на моего мужика наговариваешь? Какого чмуха болотного ты за ним следишь по ночам? Увести что ль хочешь? Да он и не взглянет на такую половую тряпку, как ты!

– Потому что засматривается только на гулящих девок!

Перепалка между двумя соседками, грозящая превратиться в настоящую потасовку, на какое-то время отвлекла присутствующих от ныне главной примечательной особенности улицы, что было на руку загадочной охотнице. В данном случае, спасительнице следовало отвести малейшие подозрения от паранормального рецидивиста.

– Я слышала, что подобные арт-инсталляции создаёт группа неуловимых художников-бунтарей. В соседнем городе полиции, к сожалению, так и не удалось их поймать.

Взревел мотор мотоцикла, и девушка в чёрном оставила позади возмущённую толпу, которая взвыла пуще прежнего, когда узнала, что это не просто чья-то злая шутка, а «художественное видение современного общества». Как и следовало ожидать, люди сами сделали за неё всю работу.

На сей раз странная, связанная неестественными узами парочка отделалась лёгким испугом.

– И в чём тут искусство?

– Ты спрашиваешь не того парня.

– Так ты же художник!

Влад глубоко вздохнул: ему не хотелось вновь заводить опостылевший разговор о его способностях управляться с карандашом и ластиком. Он порядком устал в колледже, а через пару часов ему отправляться на работу. Ещё эта взбесившаяся из-за пустяка толпа преграждала путь до дома!

– Я рисую шаржи. Временами что-то с натуры. Это не делает меня экспертом и художественным критиком.

– И тебя нисколько не задевает, что твои трусы выставлены на всеобщее обозрение? Вон они, кстати.

Влад тоскливо взглянул наверх: предмет одежды, которому полагалось вести себя скромно и носу не показывать даже в случаях особо буйного поведения хозяина, на фоне неба действительно казался нелепым художественным экспериментом, наспех склеенной аппликацией ребёнка. Стыдоба, конечно…