Кукла на цепочке - стр. 39
Следующая посудина, которую я держал в руке, была совсем другой величины, гораздо тяжелее, и содержала куда более темную жидкость. Это было не что иное, как пинтовая кружка «Гиннесса». Спору нет, редкий сорт пива в континентальных тавернах. Но только не здесь, не в «Старом колоколе» – пабе, декорированном медными конскими бляхами, с атмосферой даже более английской, чем в большинстве британских пивных. Он специализировался на английских сортах пива – и, как свидетельствовала моя кружка, на ирландском стауте.
В пабе было людно, но мне удалось занять столик напротив двери, и не потому, что я опасался, как на Диком Западе, сидеть спиной к выходу, а потому, что хотел увидеть, как войдет Мэгги или Белинда. Вошла Мэгги. Она направилась к моему столику и села. Видок у нее был растрепанный, пряди цвета воронова крыла прилипли к щекам, даже шарф и зонтик их не защитили.
– Все хорошо? – участливо спросил я.
– Если то, что мы вымокли до нитки, в вашем понимании хорошо…
Такой тон вовсе не был свойственен моей Мэгги. Похоже, и впрямь ей досталось.
– А Белинда?
– Тоже выживет. Кажется, она слишком беспокоится о вас. – Мэгги подождала, пока я сделаю долгий глоток «Гиннесса». – Надеется, что вы не переусердствуете.
– Какая же она заботливая!
Белинда чертовски хорошо знала, чем я занимаюсь.
– Совсем юная, – сказала Мэгги.
– Что есть, то есть.
– И ранимая.
– Что есть, то есть.
– Мне бы не хотелось, Пол, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое.
Это заставило меня вскинуться – мысленно, конечно. Мэгги называла меня по имени только наедине и только в тех случаях, когда раздумья или эмоции заставляли ее забыть о субординации. Не зная, как отнестись к услышанному, я гадал, о чем эти девицы судачат между собой. Этак недолго пожалеть, что я не привез вместо них в Амстердам пару доберман-пинчеров. По крайней мере, доберман быстро бы разобрался с нашим любителем пряток в «Моргенштерне и Маггенталере».
– Я сказала… – начала Мэгги.
– А я услышал. – Я хлебнул стаута. – Мэгги, ты прекрасный человек.
Она кивнула, но не в знак согласия, а лишь показывая, что по какой-то неизвестной мне причине ответ ее удовлетворил, и пригубила заказанный для нее херес. Я поспешил вернуться к делу.
– Итак, где наша приятельница, за которой вы следили?
– В церкви.
– Где?! – Я поперхнулся пивом.
– Гимны поет.
– Боже правый! А Белинда?
– Там же.
– И тоже поет?
– Не знаю, я не входила.
– Может, и Белинде не стоило входить?
– Разве храм не самое безопасное место?
– Ну да, верно. – Я попытался расслабиться, но на душе было неуютно.
– Одна из нас должна была остаться.
– Конечно.
– Белинда сказала, что вам будет интересно узнать название церкви.
– Почему это мне бу… – Я осекся и уставился на Мэгги. – Первая реформатская Американского общества гугенотов?
Мэгги кивнула. Я отодвинулся от стола и встал:
– Остальное расскажешь по пути.
– Что? Даже не допьете этот замечательный «Гиннесс», столь полезный для вашего здоровья?
– Сейчас меня больше заботит здоровье Белинды.
Когда мы выходили из паба, я вдруг сообразил, что Мэгги название церкви ни о чем не говорит. Получается, Белинда не разговаривала с ней по возвращении в гостиницу – Мэгги уже спала. А я еще гадал, о чем они, так их растак, судачат. Да ни о чем они не судачат. И это очень странно – либо же я не очень умен. Возможно, и то и другое.