Кухтеринские бриллианты - стр. 25
Торчков утвердительно кивнул и протянул руку по направлению к сеновалу.
– Вот там подвода стояла. Я лошадке сенца подбросил.
– Почему заготовитель в доме спать не стал? Ночью ведь теперь сентябрит…
– Кто его знает почему. Может, он вовсе и не спал в телеге…
– А где?..
– С вечера, Игнатьич, мы с ним столковались пораньше выехать до райцентра. У меня ж, как известно, под ответственностью колхозные лошади. Встал часиков в пять. Думаю, надо на бригадной базе порядок до отъезда навести. За ворота вышел, гляжу, будто от дома Глухова мой заготовитель топает. Дождался его, спрашиваю: «Любовь, что ли, в Березовке закрутил?» – «Рука раненая заныла, – говорит, – глаз не могу сомкнуть. Вот и хожу по деревне, чтоб скорее утра дождаться».
– Выходит, он у Глухова был? – уточнил Антон.
– Утверждать не могу. Показалось, вроде от Скорпионыча вышел.
– Ну а дальше что было?
– Ничего особенного. Только приборку на базе закончил, является Скорпионыч с бумагой от председателя, стало быть, от папаши твоего. Дескать, Игнат Матвеевич приказал конягу на целый день выделить. «Чего тебе целый день с конем делать?» – спрашиваю. «Племяшу надо мешок сахара для варенья на зиму отвезти», – говорит. Приказ есть приказ. Выделил я ему Карьку, сбрую выдал, как полагается, на том и подался домой.
Бирюков отчетливо, словно наяву, вспомнил труп обгоревшего старика, бутылку, пахнущую ацетоном, и на проселочной дороге, почти рядом с трупом, следы лошади с расковавшейся передней правой ногой. Появилась очень неуверенная, смутная догадка.
Антон спросил:
– Значит, в четверг Глухов весь день находился у племянника на железнодорожном полустанке?
– Должно быть, так.
– А вернулся он когда в Березовку?
Торчков пожал плечами.
– Не могу сказать. Сам я, как тебе известно, с четверга на пятницу заночевал в райцентровском вытрезвителе. Сменщик мой на этот счет тоже ничего определенного ответить не может, потому как Скорпионыч без него, ночью, Карьку на базу пригнал.
И еще одна внезапная мысль мелькнула у Антона.
– Иван Васильевич, помнится мне, что колхозным лошадям раньше на лето подковы срубали… – начал было он, но Торчков не дал ему договорить.
– Относительно подков, Игнатьич, могу прочитать лекцию. Деревенскую лошадь обязательно надо ковать в период гололедицы, а летом при мягком грунте ей подкова совсем ни к чему. Опять же такой секрет имеется: лошадиные копыта растут, к примеру сказать, как у человека ногти. Поэтому – хочешь не хочешь – требуется регулярная перековка, иначе может получиться так, что подковы вместо пользы принесут огромный вред и лошадь совсем обезножеет.
– Значит, Карька, на которой Глухов ездил к племяннику, не подкована? – внимательно выслушав «лекцию», спросил Антон.
– Вот как раз у нее-то и новенькие подковки!
Конец ознакомительного фрагмента.