Кухтеринские бриллианты - стр. 20
– Неужели никто из березовцев выстрелов не слышал? До острова от Березовки не так уж далеко…
– В лютый буран выстрелы, словно в воде, глохнут. – Дед Матвей налил в блюдце из чашки уже остывший чай, отхлебнул пару глотков и поставил блюдце на стол. – Подразумевали и следователь, и полицмейстер-генерал, будто дело это рук Гайдамакова и Цыгана. На Скорпиона Глухова, опять же, частично грешили, только вот загвоздка: Скорпион плавать не умел. А чтоб, значит, вытащить брыльянты из саней, надо было зимой в прорубь нырять. На такое, скажу тебе, не каждый решится.
– Как звали Цыгана? Фамилия его как?
– В те времена фамилии не больно в почете были. Цыган да и Цыган…
– А куда он делся из Березовки? – спросил Слава Голубев.
– С колчаками умотался. Беляки по Сибири свирепствовали, а Цыган к ним пристроился, пакостным человеком оказался. Многих березовцев жизни лишил. На кладбище братская могила с памятником есть, захороненные в ней – дело рук Цыгана. Пришлым человеком он в Березовке был, никто его роду-племени не знал. – Дед Матвей, словно припоминая, помолчал. – Между прочим, когда Гайдамаков помер, Цыган быстренько подженился на молодой вдове Лизавете Казимировне.
– Это которую сейчас Гайдамачихой называют? – с нескрываемым интересом опять спросил Слава.
– На ней самой. Гайдамаков совсем девчонкой Лизавету откуда-то привез… Нажила, значит, она с Цыганом сынишку, души в нем не чаяла. В году двадцать пятом этот совсем еще неразумный мальчонка как в воду канул. С той поры Лизавета ненормальной стала, будто умом тронулась.
– Следователь после семнадцатого года еще здесь бывал?
– Этого уже я не видел, потому как сразу после революции хлестался с белогвардейской контрой на разных фронтах и в Березовку заявился только посля полной победы советской власти. Из разговоров слыхал, будто появлялся кухтеринский зятек, порушил все хозяйство Гайдамачихи и утек, спасая свою шкуру от Красной армии.
– А правда, что это он у нее ребенка украл? – задал вопрос Антон.
Дед Матвей недоуменно поднял брови:
– На кой шут ему ребенок Гайдамачихин сдался?
– Значит, вранье насчет ребенка?
Дед Матвей долго молчал, царапая бороду.
– Я Гайдамачихиного сына одного только знал, Викентия, какой погиб на Отечественной войне, – наконец заговорил он. – А собою Лизавета в молодые годы очень даже видная была. Из женских краше ее в Березовке в ту пору никого не водилось, да и в теперешнее время, пожалуй… Разве только внучка кузнеца Савелия Терехина малость на нее пошибает.
– А Савелий Терехин не родня Гайдамачихи?
– Эк, ядрено-корень, куда ты шрапнель запузырил! – дед Матвей даже ладонью по столу стукнул. – Савка давней сибирской породы, а Гайдамаковы после Столыпинского указа в Березовке появились. Был слух, будто отставной штабс-капитан Гайдамаков взял молодую красавицу жену из нищенок и, чтоб не унижать свое дворянское звание, мотанул с нею в Сибирь. Насколь достоверно это, ручаться не могу.
– Романтичная история, – с самым серьезным видом проговорил Голубев.
– От этой романтики, по-моему, кровью пахнет, – хмуро обронил Антон, задумчиво разглядывая китайских жар-птиц на фарфоре.
Дед Матвей, допив чай, перевернул опустевшую чашку на блюдце и довольно разгладил бороду.
– Насытился сибирский водохлеб, – сказал он и вдруг обратился к Антону: – Промежду прочим, та чашка, что ты разглядываешь, из кухтеринской посуды. Следователь мне вроде как подарок сделал за то, что ящик из озера достал. Еще, кажись, с десяток таких было, да уж за давностью времени все побились. Только эта вот и осталась.