Кубанский шлях. Исторический роман - стр. 16
Степан понял, что парень – его поля ягода, и нет смысла хитрить:
– Тоже беглец. Ушёл от барина.
– Значит, надо вместе держаться. Пошли со мной на Дон! Там воля!
– Воля, – мечтательно повторил Степан.
– Тебя как зовут-то? – продолжил разговор парень.
– Степаном кличут. А тебя?
– А я Фрол. Ну, давай, товарищ, помогай!
Степан нагнулся и попытался руками разогнуть железы на сбитых ногах каторжника, и это ему бы удалось, но Фрол рассмеялся:
– Что ты, руками? Богатырь нашёлся. Да ты камень поищи, у дороги их много. Был бы нож, можно б звенья цепи-то разогнуть.
На удивление Фрола Степан вытащил из-за пояса кинжал с украшенной драгоценными камнями рукоятью и начал им орудовать.
– Откуда такой? – заинтересовался Фрол. Степан промолчал.
– Ой, больно! Осторожней, медведь!
Наконец, кандалы спали. Фрол довольно потёр ноги. Степан увидел на левой щиколотке ранку, и жалостно глянул на товарища.
– А как ты думаешь в железах идти, легко ли?! – бодро воскликнул тот и предложил:
– Ну что, пойдём? Только в одно местечко заглянем. Это близко.
Их путь пролегал по знакомым Фролу окрестностям. И не так далеко – Слёзки. Сидючи в каморе пересыльной тюрьмы, он перебирал все места, где Авдей мог укрыть сокровища. Не с мешком же он бегал. Фрол представлял, куда бы он сам мог на время спрятать ценности, пока всё не уляжется.
«Думай, думай, Фролка, – говорил он себе, – вдруг сбежишь по пути на каторгу, и тогда очень пригодятся бариновы денежки».
И однажды, уже после оглашения приговора, перебирая в памяти разговоры с Авдеем, вспомнил одну из последних бесед, о каторжниках. Тот рассказывал, что в детстве повстречал в лесу могучий дуб, вернее, три сросшихся дуба. В одном из стволов было нижнее дупло, по которому можно было забраться наверх и выйти через другое, верхнее дупло или через дупло соседнего ствола. Авдей мальчишкой часто играл в дереве. «Но однажды, – рассказывал он, – я пришёл туда и только просунул голову в дупло, как увидел в нём отвратительное страшилище, обросшее волосами, худое и грязное. Это существо было без носа и языка. Оно мычало и показывало на рот. Я подумал, что оно хочет меня сожрать, очень испугался и – стрелой помчался домой. Об этой встрече поведал отцу.
– Беглый каторжник это, пугачёвец, не иначе. Ты, сынок, не ходи туда, поберегись, – предупредил он меня, – опасно это.
– Ужас какой для дитяти, – посочувствовал товарищу Фрол.
– А то. Чуть со страху не помер.
– И что ж с ним стало, с каторжником?
– Не знаю. Я даже думать о нём боялся. А ты о Пугачёве слыхал?
Фрол утвердительно качнул головой, с любопытством посмотрел на Авдея.
– Я помню, малец ещё был, как ему анафему в церквушке нашей, в имении, провозглашали. Согнал барин всех холопов. Поп из уезда приехал и прочитал царский указ, а потом дьячок и причетник замогильными голосами запели: «Анафема! Анафема! Анафема!». Дети заплакали, бабы тоже начали реветь. Я выскочил тогда и домой. Забился под полати, ели вытащили. Потом именем разбойника часто грозили непослушным ребятам у нас в Слёзках. А я так был напуган, что больше в том месте и не бывал. Может быть, и сейчас стоит этот дуб за старой мельницей и устрашает ребятишек».
Фрол тогда же и решил, если выпадет случай оказаться рядом со Слёзками, обязательно проверить дупло. И вот пришло время!