Кто не спрятался – я не виноват… - стр. 9
Не став их отвлекать от этого важного занятия, я резко развернулась и направилась в туалет в противоположном конце вагона. По дороге мне встретилась проводница: крепенькая тётка в лихо заломленной на бок форменной фуражке на кудрявой копне рыжеватых волос. Приветливо мне улыбнувшись, спросила:
– Чаю не хотите?
Вежливость проводников в наше время – это большая и потому драгоценная редкость. В ответ я расплылась в ответной улыбке и с чувством проговорила:
– С превеликим удовольствием. Мы с друзьями в шестом купе. Если можно – три стакана чая…
Тётка мне озорно подмигнула и по-военному отчеканила:
– Сделаем… Сей момент!
Я только головой покачала. Бывает же такое!
Выйдя из туалета, решила потревожить своих «голубков». Зайдя в тамбур, довольно громко кашлянула, а когда на меня обратили внимание, предложила:
– Пойдёмте чайку с ватрушкой выпьем – и спать…
Ребята мне дружно кивнули и, неохотно разлепив объятия, последовали гуськом за мной в купе. Там, кроме «дяди Бори», уже никого не было. Интересно, когда это парни успели прошмыгнуть? И опять одёрнула себя. Какое мне до этого дело?!
Через минуту в дверь постучали, и гостеприимная проводница внесла три стакана чая в одной руке – в совершенно великолепных оловянных подстаканниках с изображением Кремля. Глядя на проводников, я изредка размышляла на тему: а не оканчивают ли они цирковое училище? Потому как разносить крутой кипяток по узкому коридору раскачивающегося вагона – занятие не из простых. Тут нужна сноровка.
Впрочем, размышляла я об этом недолго. Достав из рюкзака ватрушки, коими нас снабдила Танькина двоюродная бабушка, мы уселись пить чай. Разумеется, пригласили и нашего попутчика. С душевной улыбкой он отказался, заметив, что «его друзья пригласили в ресторан». Он встал и вышел из купе, не забыв при этом прихватить с собой ту самую кожаную папку, которую он ни на мгновение не выпускал из рук.
А я подумала, что «его друзья» – это, скорее, те парни, что навестили старичка совсем недавно. И насчёт «пригласили» у меня тоже возникло сомнение: непонятно, кто кого пригласил. Я была склонна считать, что, скорее, это он их «пригласил». Поймав себя на подобных дурацких рассуждениях, попеняла мысленно: «Дядя Боря» занимает слишком много места в моей голове. Решив, что это скорее от усталости, предложила ребятам ложиться спать. Все согласились – последние несколько дней нам так и не удалось толком выспаться.
Татьяна легла на нижней полке, Юрик устроился наверху, над старичком (предполагаю, чтобы перед сном лицезреть образ засыпающей любимой), а я – над Татьяной. Перестук колёс мчащегося сквозь белую ночь поезда – самая лучшая в мире колыбельная. И каждый слышит в этом звуке что-нибудь своё. Мне, например, всегда слышался вальс Кирилла Молчанова из кинофильма «А зори здесь тихие…». Под эту музыку я и уснула.
Спала я крепко. Мне снился Иршад, сидящий в своём троне-кресле, вырезанном из камня, в той пещере-комнате, находящейся в проклятом урочище Багыш-хана, от которой у меня только от одних воспоминаний бегали по коже мурашки. Взгляд его водянистых глаз пытался проникнуть сквозь тщательно выстроенную мной защиту. А в голове звучал его скрипучий и чуть насмешливый голос:
– Кто ты в этом мире, в этой жизни? Кем ты себя считаешь – и кто ты есть на самом деле, обычно – это две разные вещи…