Кто не спрятался – я не виноват… - стр. 10
Усилием воли я выдернула себя из этого жуткого сновидения, ощутив покачивание вагона на стыках и слыша мерный перестук колёс. Я лежала на полке, не открывая глаз, пытаясь вдохнуть хоть малый глоток воздуха. Сердце учащённо билось, виски сдавило тупой болью, и я мучительно пыталась отделить сон от яви. Чей-то пристальный взгляд не давал мне чёткого осознания. Чуть приоткрыв глаза, не поднимая ресниц, я глянула вниз. На своей полке сидел старик и пристально меня разглядывал.
Я ощутила, будто прикосновение осторожных щупалец – его настойчивое желание пробраться в мои сны, в мою голову. Система защиты у меня сработала на автомате, наглухо запирая мой разум от любого вторжения. Старик поморщился и что-то тихо проворчал себе под нос – что-то наподобие: «Интересный экземпляр…»
Я сцепила зубы и плотно прикрыла глаза, едва удерживаясь, чтобы не ответить. Сна – как не бывало. Мне срочно захотелось немедленно глотнуть свежего воздуха. Плюнув на все возможные последствия и замечания со стороны «дяди Бори», я соскользнула с полки и вышла из купе, тихо прикрыв за собой дверь.
Прошла в тамбур и подёргала ручку входной двери. К моему удивлению, она оказалась не заперта. Сырой холодный воздух ворвался внутрь, наполняя лесной свежестью душный прокуренный тамбур. Крепко вцепившись в поручни (ещё не хватало вывалиться на ходу!), я, прикрыв глаза, жадно вдыхала его. Сердце забилось ровнее, а виски перестало сдавливать тупой, ноющей болью.
Глава 3
Ночь прошла спокойно, если не считать моей маеты. Я постоянно твердила себе, что всё это исчезнет, стоит мне только сделать шаг по лесной дороге с рюкзаком за плечами. Но моё подсознание с упорством, достойным лучшего применения, бубнило, словно заведённое: «…Аннушка уже купила масло, и не только купила, но уже и пролила…»1 Вот бы ещё знать, где эта подлюка его пролила!
В коридоре послышались торопливые шаги, поезд дёрнулся и остановился. Все в нашем купе ещё спали. «Дядя Боря» лежал, отвернувшись к стенке, и громко всхрапывал. Из-под подушки торчал кончик коричневой кожаной папки, с которой он не расставался ни на минуту. Но особого любопытства она у меня не вызывала.
Я выглянула в окно. Петрозаводск. Полагаю, стоянка здесь будет не три минуты, и у меня есть время немного прогуляться по перрону, размять ноги и подышать воздухом. Не вставая с полки, натянула брюки, соскользнула вниз, обулась, накинула куртку и вышла из купе. Большого количества желающих сойти здесь не наблюдалось. Всё правильно. Зачем людям садиться на поезд, когда от Ленинграда сюда идёт куча электричек?
Утро было туманным и зябким. Солнце, которое только успело коснуться горизонта, снова всходило, но его косые лучи не могли пробить серую муть плотного тумана. Все контуры окружающего мира были зыбкими и размытыми, словно нереальными. Я знобко передёрнула плечами, не к месту подумав: «Словно в междумирье…»
Наша проводница стояла у раскрытой двери, изредка позёвывая и деликатно прикрывая рот ладошкой. Пассажиров, спешащих на посадку, не наблюдалось. Женщина, словно угадав мои мысли, пробормотала:
– В это время года мало тех, кто едет в Мурманск. В основном едут оттуда, – и добавила мечтательно: – …к тёплому морю.
В ответ я коротко спросила:
– Сколько стоим?
Проводница, мельком глянув на часы, проговорила дежурно: