Крысенок и чародей - стр. 10

– Я исповедник, – неторопливо проговорил он, – ты желаешь исповедаться, сын мой?

"Сын" был младше Китона не больше чем лет на шесть, но послушник знал, что куколь, прямая спина и скрещенные на груди руки, утопленные в широких рукавах рясы, делают монахов безликими и едва отличимыми в глазах мирян.

– А чёй-то мне исповедаться? – фыркнул мальчишка, – вы эвон ту исповедайте, коль не брезгуете, – и чумазый праведник смачно плюнул в сторону ворот.

– Хм, – Китон посмотрел на мальчишку своим особым пронизывающим взглядом, за который его так часто пороли в детстве, – ты смелый парень.

– Ага, я такой, – и паренек снова мельком победоносно оглядел надпись на воротах.

– Похвально. Ведь "Шлюха Сатаны" пишется по-другому, – вкрадчиво сообщил послушник.

– И чё? – нахмурился мальчишка: под взглядом бенедиктинца отчего-то было неуютно.

– А то, что Нечистый и разобидеться может. За себя, да и за зазнобу свою. А он, знаешь, не окружной урядник. С ним не очень-то договоришься, и извинений он не принимает.

Мальчишка заметно побледнел:

– Э, святой отец! А чё я-то? Это не я вовсе!

– Как "не ты", сын мой? – усмехнулся Китон, – кто ж еще из оборванцев, вроде тебя, грамоту знает, как не приютский беглец? Но ты не горюй, я на обратном пути загляну в Святого Панкратия, передам, что ты в добром здравии и науку не забываешь. Как звать-то тебя?

Мальчишка, разом изменившись в лице, широко перекрестился и ринулся наутек, взметая босыми ногами весеннюю грязь. А Китон, все еще ухмыляясь, взялся за кольцо ворот.

Он приготовился к долгому ожиданию – миссис Дрейпер едва ли спешила открывать ворота по первому стуку. Но не прошло и минуты, как громыхнул засов, створка приоткрылась, и прямо в грудь Китону ткнулся ствол аркебузы. Ошеломленный послушник отшатнулся назад, а в проеме ворот появился белокурый коренастый мужчина с ухоженной бородой.

– Чего тебе? – сухо отрезал он.

– Опустите ружье, – мягко попросил Китон, – я всего лишь исповедник мастера Хью.

– Улицы Лондона полны вонючего отребья, вот его и исповедуй, мальчик, – дуло снова ткнулось в рясу, – а Хью – честный человек, которого вы оболгали и выставили на позор! Чего вам еще неймется?

– Я знаю, что он честный человек, – Китон проговорил это раздельно, словно выписывая слова прямо в воздухе незримым пером, и аркебуза дрогнула.

– Тогда зачем ты здесь? – ожесточение в голосе человека сменилось неожиданной растерянностью.

– Я обещал мастеру Хью навестить его семью и передать, что он в добром здравии.

Мужчина долго и хмуро смотрел послушнику в глаза, потом медленно опустил оружие:

– Проходи, – проворчал он, – и смотри, в этом доме все под моей защитой. Если чего задумал – ряса тебя не спасет.

– Я учту, – кивнул послушник, – меня зовут брат Китон.

– Шеймус Беркли, – процедил в ответ мужчина.

– Это не вы владелец оружейной лавки, что в начале улицы? – поинтересовался Китон, пытаясь унять одолевавшую его дрожь: приютского крысенка часто били, а вот оружием пригрозили в первый раз, и ушибленная стволом аркебузы грудь все еще гадко ныла…

– Я самый, – многозначительно подтвердил Шеймус и вскинул тяжелое ружье на плечо, – пожалуй в дом, брат Китон, – последние слова он выделил с такой явной насмешкой, что послушник сразу понял: даже не глядя на его нестриженную голову, оружейник знает, что Китон еще никакой не "брат". Однако тон его явно потеплел, и к дому послушник зашагал уже без опаски.