Крушение надежд - стр. 49
– Ты подписала направление?
– Подписала.
– Ну и дура. Надо было упереться: не подпишу!
– Как я могла не подписать? Они там все такие важные.
Ребята понимали: не в робкой натуре тихони Ани было упираться. Саша Калмансон заключил:
– Стая серых волков-антисемитов напала на робкую еврейскую козочку и послала ее в Магадан.
Никто не улыбнулся, все жалели Аню. Гриша Гольд строго поучал:
– Иди в Министерство здравоохранения и проси, чтобы тебе изменили направление.
– Ой, я даже не представляю, кого просить.
– Иди прямо к главному – заместителю министра по кадрам.
– Ой, так он же как раз и есть председатель комиссии. Я его боюсь. Он такой важный и злой. Я даже не знаю, что мне надо ему говорить.
– Говори опять все, как есть.
– Я не хочу с ним говорить, я боюсь его. Да он меня и не примет.
– Не валяй дурака. Это твой единственный шанс. Иди и сиди у него в приемной целыми днями, добивайся.
– А когда примет, я ведь растеряюсь. Я не умею…
– А ты плачь побольше. Начальники не любят женских слез, сразу расслабляются. Тогда он перепишет тебе направление.
– Куда? Я не хочу уезжать из Москвы.
– Этого ты ему не говори, он обозлится. Просто проси и плачь, даст что-нибудь поближе.
И вот выпускники уже получили дипломы и собирались уезжать, а Аня все ходила на прием к Виноградову, робко сидела в приемной, но не могла добиться, чтобы он ее принял, секретарша говорила, что он занят на заседаниях.
Все сокурсники считали, что с Аней поступили несправедливо, переживали за нее, спрашивали, не удалось ли ей получить другое направление. Нет, пока не удалось…
Она похудела, побледнела, ослабла и была в страшно подавленном состоянии. И вдобавок мама каждый день настойчиво наставляла ее:
– Иди, проси, добивайся, не уходи, пока не добьешься.
Министерство здравоохранения, располагающееся в Рахмановском переулке, давно было сборищем бездушных карьеристов и взяточников. Все имели дипломы, но врачами не работали, а занимали посты с хорошими зарплатами (в три-четыре раза больше врачебных) и перспективой карьерного роста.
Николай Виноградов был известен как взяточник из взяточников: управляя кадрами, он раздавал должности и устраивал в институты за деньги и дорогие подарки.
Наконец через два месяца Виноградов принял ее. В тот день она пришла домой поздно, совсем подавленная. Мама глянула и спросила:
– Что, замминистра опять не принял тебя? Или отказал?
– Он разрешил. – Аня бросила на стол подписанную им бумагу, добавила: – Он переписал мне назначение в Серпухов, это сто километров от Москвы.
– Так это же близко! Это очень хорошо, ты будешь приезжать на электричке, я буду ездить к тебе. Я надеюсь, ты его поблагодарила.
– Да, я его отблагодарила, – сказала девушка сквозь зубы, роняя слезы.
Мама не поняла, почему она плачет.
Аня робко сидела в приемной в надежде, что он все-таки примет ее. Каждый раз, когда он появлялся, она вскакивала и хотела уже открыть рот, но он только мельком бросал на нее быстрый взгляд и проходил мимо. Наступил момент, когда она уже обязана была ехать в Магадан, ее могли судить за неявку на работу. Тогда она решила, что будет сидеть и ждать его хоть до полуночи.
И вот в тот самый день, когда Лиля наконец получила загранпаспорт, секретарша Виноградова ушла под конец рабочего дня, Аня все еще грустно сидела одна в приемной. Он пришел с позднего заседания, остановился возле нее: