Кровь не водица. Часть 3. Семья - стр. 5
– Знакомьтесь! Иван Михайлович. Школу у нас будет организовывать, вон детей мне тут понарожали, учить их надо. Он учитель, из города. Ему во всём всем помогать! Дом Пелагеи покойной ему даю, там и школа будет. Вот так вот!
Никто не удивился тогда, а Иван Михайлович заработал, как вечный двигатель. День и ночь впахивал, не покладая рук, до утра в заново отремонтированном доме Пелагеи горел свет и стучал молоток. Все помогали ему миром, буквально через пару месяцев школа была готова. Два класса всего, правда, но комнаты сияли, новенькие, струганные из лиственницы парты золотились свежим лаком, привезенная из райцентра черная доска сияла чистотой, на книжных полках теснились учебники. Лиза как-то зашла к нему, принесла пару своих книжек, присела на новенький табурет, спросила
– Сколько у тебя учеников-то будет, Иван Михайлович? У нас детей-то всего ничего.
Свежеиспеченный директор открыл страничку журнала, поводил пальцем по каллиграфически написанным строчкам
– Пока пятеро. Но твои подрастают – и дети и внук. Да и еще там косолапики бегают. Ничего…Наберутся. Мне все равно, хоть один, да учить буду. Давайте книжки свои…
…
Вел директор к их дому незнакомую девицу. Она шла быстро, как будто летела, не касаясь земли крошечными ступнями в изящных сапожках, явно дорогое темно-красное приталенное пальто открывало породистые, немного островатые худощавые колени, полотно блестящих иссиня-черных волос струилось сзади, переливаясь на уже теплом апрельском ветру. Когда они подошли ближе, Лиза разглядела немного растерянное лицо Нины, чуть смущенное Ивана Михайловича и …глаза гостьи. Черные, почти фиолетовые, отчаянные, бессовестные, они шарили по лицу Лизы и Никодима, как будто искали чего-то, цеплялись за их взгляды и совершенно не смущались, когда эти взгляды находили. Но в океане этой отчаянной бесшабашности, проливалась капля горячей боли, и эту каплю девушка явно пыталась таить в себе, но у нее не получалось.
– Руслана! Имя чудное, спасибо мамочке, но уж как есть. Руся – это для своих. Руслана Эдуардовна – для остальных. А вы – родители моих будущих первоклашек? Марфа велела с вами познакомиться. Лиза? Никодим?
Голос звучал пронзительно и нагло, но гостья прятала неуверенность, и это чувствовалось. Лизе вдруг стало ее жутко жаль, но в тоже время чувство странного беспокойства резануло ее изнутри, запах и вкус скрытой опасности.
– Лиза, да. Это я. Мой муж – Дмитрий, но здесь он Никодим, так привычнее. А вы, Руслана? Кто?
Девушка наклонилась, раздраженно дернула худенькой ногой, потом расстегнула сапог и вытряхнула набившийся туда песок.
– Я учительница. Детей ваших буду учить – прямо вот всему. И русскому, и французскому, и музыке. А потом биологии, физике и так далее. У меня университетское образование, плюс музыкальная школа. Плюс шахматы, теннис, лыжи. Вам понравится. А где ваши дети?
Лизе почему-то вдруг очень не захотелось знакомить новую учительницу со своими детьми, но она застеснялась собственной глупости, махнула головой Нине, и та повела Руслану и Ивана Михайловича в дом. Никодим проводил их глазами, тихонько сказал.
Черте что у них там делалось. Руслана в больнице лежала, в психушке, в отделении для суицидников – таблеток наглоталась. Мать сказала, что несчастная любовь, но что-то мне кажется, что все сложнее. К осени мать ее привезут в скит – она парализована, вроде страшная судьба у нее была, беда за бедой. Еще одни поломанные люди, живого места нет. Но вытянут! Здесь все вытягивают себя из болота. Пусть живут.