Кровь Альбарруды. Милитари детектив - стр. 29
Я мгновенно забыл обо всём на свете, задохнувшись от восторга – маленькая крепкая ладонь пробежала по моим волосам и замерла на лбу:
– Что-то темновато здесь… Ну как ты, Дэниель?
Я старался смотреть Анжеле в глаза, но мой взгляд странным образом закрутился возле её губ.
– О, дружок, такая самодеятельность здесь неприемлема.
Она присела на край дивана и занялась перевязкой моего плеча:
– Как встретил Рождество?
– Так, не очень, – неопределённо протянул я, почему-то вспомнив последнюю ссору с Эстель.
– Всю жизнь мечтала побывать в Бразилии… На гору Корковадо поднимался?
– Нет.
Она чуть отодвинулась и посмотрела на меня как на ненормального:
– Дэн! Ты шутишь?
– Не успел. Между прочим, на статую Христа лучше смотреть с Сахарной Головы. Сел на канатку и ты уже на вершине. Любуйся – не хочу.
Сеньора Анжела недоверчиво свела брови:
– Я уж и не знаю, верить или не верить тебе.
– Не верьте. Не ездил я на канатке. Дорого. А до Христа доберусь. Он бесплатный.
– Боже, Дэниель! Христос бесплатный! Соображай, что говоришь!
Я хмыкнул.
– Хорошо, а что же вы ещё там видели?
– Пепино, Фламенгу, Сан-Конраду…
– Пляжи! – Она хлопнула в ладоши и засмеялась, слегка прижавшись ко мне – О, дети!
Тонкий, едва уловимый запах её духов на доли секунды выудил из памяти образ моей утренней знакомицы, и тут же безжалостно уничтожил его. Смешно? Ничуть. Однажды увидев Анжелу Копполо, я сравнивал с ней всех женщин, девушек и девочек. И пока счёт был не в их пользу. Ты выдумал идеал, это допустимо в твоём возрасте – возможно, скажу я сам себе когда-нибудь, лет через десять. А пока… Пока я заставлял себя не смотреть на её такие близкие аккуратные округлости и не заглядывать в заманчивый вырез лёгкого платья. То, что угадывалось, тревожило ещё больше. Чтобы как-то приостановить физическое воплощение тревоги, я спросил:
– Мэм, Ваш парень, наверное, стал совсем большим?
Трёхлетнего бутуза Артуро, сына военврача я помнил всегда серьёзным, сосредоточенно решающим свои глобальные проблемы – как сделать из пустого патронного ящика грузовик или водяной пистолет из компрессорной грелки. Привычные игрушки его не прельщали. Я не зря заговорил о нём – его существование было для меня охлаждающим душем, заставляющим встряхиваться и придерживать свои чувства. Сеньора откровенно обожала сына и я прекрасно понимал, что она переносит на него нерастраченную любовь к его отцу. А кто его отец, знали все. И первой в стане недоброжелательниц Анжелы была сеньора Долорес, сводная сестра Полковника.
Женщина, застигнутая моим вопросом врасплох, радостно вздохнула:
– Лучше не спрашивай… Сам увидишь. Ума не приложу, кто научил его драться?
– Пусть. Он же будет Вас защищать.
– Не знаю, не знаю. Я боюсь, что его не примут в пансионат. Там с неудобными быстро прощаются.
Я слушал её плавную неторопливую речь и тихо млел.
– Не переживайте, всё будет хорошо… А майор Льянос меня проклинает?
– Не слышала что-то. Зубами скрипит, ругает стрелявшего. Пуля разрывная. Боюсь за его бедро. Кость не задета, но сильно повреждены сухожилия, на выходе сплошное месиво. Впрочем, майор держится достойно.
– А «Айсберг»? – вспомнил я о старшом.
– Успокойся, дружок. Та встряска, которую ты ему устроил, такая мелочь, если взять всё, что он пережил… и что ему предстоит… Ты удивишься, но когда утром в Турмосе мы забирали Антонио из госпиталя, я прошла мимо, не узнав его. А потом, уже на пароме, разревелась как старая крокодилица. Ты смеёшься? Не веришь?