Кровь Альбарруды. Милитари детектив - стр. 31

– Что за нравы? На этой посудине я чувствую себя королевой Британии в золочёной карете. Все тебя внимательно слушают, согласно кивают, а лошадьми управлять не дают. Оказывается, есть парень, сидящий чуть повыше монаршьей особы и не собирающийся выпускать вожжи.

– Сеньор, вы повздорили с капитаном яхты?

– Ну да! Мы с тобой лишь ценный груз… и не более… Кашасу пил? – вдруг спросил он.

– Пробовали как-то раз. Если честно, то мне не понравилось.

– Ха! Наверняка вам плеснули фабричную.

Я пожал плечами, но внимательно выслушал лекцию о настоящем напитке, который выдерживают в деревянных бочках и перегоняют в медных кубах и который даже в Бразилии становится редкостью.

– У нас в Каррате появилось одно изысканное местечко. Ты помнишь капрала Лурдеса, рядовой?

– Из роты обеспечения? Конечно.

– Этот капрал демобилизовался и открыл кафешку на Лавровой улице.

– Здорово.

– Ещё бы! Я не спрашиваю, где он раздобыл кругленькую сумму наличными. На это есть налоговый департамент… А слухи о любом из шести братьев… хык… Лурдесов, о пропажах горючего и о золотых… тьфу… зубах военнопленных так и остались пустым сотрясанием атмосферы… О чём это я?

– О кафешке.

Лейтенанта понесло, и это было нормально. Капитан яхты не желал с ним разговаривать, с солдатами Гарсиа по врождённой заносчивости держался надменно и на одних приказах. Со мной ему было комфортнее – я был симбиозом, миксом армейца и штатского, мальчишки и фронтовика. И ещё – мы оба кружились возле известных людей (и оба не попали в сонм Героев).

– О кафешке, – повторил он. – Вот! Если в этом заведении тебя не будут кормить хотя бы раз в день в течении… сколько майор проваляется на госпитальной койке?

– Думаю, недели три. Связи не вижу.

– Зато связь между сеньорой Льянос и капралом стала очень очевидной, – лейтенант похлопал себя по животу. – А-ха-ха! Нет, я не сплетник, но голые факты – вещь упрямая. Мы с капитаном Родригесом замолвим за тебя словечко. У нас там… – офицер снова икнул. – …неограниченный кредит.

Надо было сменить сальную тему. Пользуясь благодушным настроением собеседника, я спросил:

– Скажите, сеньор, это правда, что наш Солёный батальон расформировывают?

– Да. ООНовцы настаивают. Полковник выторговал последний срок. В мае, сразу после президентских выборов министр подпишет приказ.

– Жаль.

– Ни капли. Никогда не сожалей о внешней стороне. Смотри вглубь. Потёртая медаль не перестаёт быть золотой. Основной костяк останется возле Полковника.

– Это хорошо. А… мы?

– А вы, – Он снова икнул и допил бутылку, – в обойме.

В принципе его слова были понятны. Просто хотелось бы побольше ясности, но уточнить я не решился. Лейтенант дотянулся до телевизионного пульта, потом, посмотрев на меня неустойчивым взглядом и словно сжалившись, снисходительно добавил:

– Своими кадрами Полковник не разбрасывается.

Включив телевизор, он стал искать спортивный канал и, найдя прямую трансляцию из Аргентины, затих.

Под гул трибун я смотрел на его каре и думал, что через пару часов придётся помогать снимать лейтенанта с яхты. А, может, её капитан разрешит нам немного задержаться? Это было бы классно.

В кают-кампании появилась Анжела. Начинавший посапывать Гарсиа умильно присвистнул и, выронив пульт, хлопнул себя по ляжкам:

– Святой Маврикий! И эачем я поторопился отдать своё сердце Доре из секретного отдела?