Криминал-шоу. Повести - стр. 44
Нет, всё: не пить и – работать, пахать и пахать.
Сделать книгу. Устроиться хотя бы в газету корреспондентом… Ремонт вон в квартире пора начинать… Да и личную эту самую жизнь пора окрасивить… Эх, Игорь, Игорь – Игорь Александрович! Ведь все молодые годы свои читал журнал «Юность», питался её рафинированной молодёжной прозой, призывающей безжалостно бросать запутанное прошлое и настоящее, мчаться в неведомые дали, на новые места, начинать новый отсчёт судьбы. Да и правда – это самый лучший выход: собрать чемоданишко и махнуть куда-нибудь в Сибирь, в районную газетку где-нибудь в тайге, вдохнуть свежего воздуха, омолодиться душой и телом. Грызть кедровые орешки, ходить на медвежью охоту, влюбиться в дочку лесника – в какую-нибудь Олесю…
Игорь мечтал, но помнил в глубине сознания, что мечтает и что вряд ли решится на такой подвиг. А вот более реально: убедить себя всерьёз и по-настоящему, что с Ариной всё кончено, что они никогда не соединятся, что образ её со временем потускнеет, голос сотрётся в его памяти, запах забудется, и будет лишь теплая лёгкая грусть просыпаться в душе при случайном воспоминании об Арине. Благодарная грусть, такая же сладкая, как при воспоминаниях о Гале, Лиде, Маше, Лене и ещё двух-трёх девочках, девушках и женщинах, которых в своё время Игорь любил счастливо, всерьёз, и, расставаясь с ними, думал, что не переживёт этого…
Пережил.
Итак, заглушить поскорее тягу к Арине, вернуться в семью, попробовать склеить разбитые отношения, пожалеть Зою. Глядишь, и всё вернётся на круги своя: они с женой доживут свой век мирно, в согласии, спокойно, пусть без бурных чувств, но в крепкой супружеской дружбе… Мало ли таких семей!
Эти благочестивые постные мысли упаковали мозг, утянули-погрузили Игоря в тёмный омут сна. Ему снился щекотный, греховный, тревожно-стыдный сон. Будто лежат они с Зоей на своём родимом раскладном диванчике, на белоснежных простынях, – голые, ласковые, только что испытавшие радость сближения. И тут Игорь видит: здесь же, в комнате, на раскладушке лежит, укрывшись, Арина и с тоской, со слезами смотрит в их сторону. У Игоря сжалось сердце, но он боится, что жена заметит его интерес к Арине. Вдруг Зоя приподымается, машет Арине рукой, зовёт: иди, иди к нам, не бойся! Та встала, тоже обнажённая, прикрывая руками груди с нежными совсем детскими сосками и пуховый треугольничек внизу живота, скользнула к ним под одеяло, прижалась к Игорю, затомила горячим телом…
– А?! – Игорь привскочил от прикосновения к плечу.
Над ними склонился поэт.
– Вставайте, зовут обедать.
Игорь протёр глаза, сел, надел очки, глянул на часы – пять пополудни. Криво усмехнулся:
– Что, в этой конторе перед смертью ещё и кормят?
Вадим грустно на него глядел.
– Как же это вы не сбежали, а? Такой шанс был.
Игорь безнадёжно махнул рукой: чего уж теперь языком бить.
В гараже было пусто. Игорь подошёл к раковине в углу, сполоснул студёной водой руки, лицо, прополоскал зубы, потёр их пальцем – совсем его в свинью здесь превратили. Вадим повёл его к гаражной двери, распахнул её. Ну да, конечно, что ж теперь глаза заматывать, коли пленник уже двор видал. Был солнечный тихий вечер. Тварь цепная сверкала злобным взглядом из будки, высовывалась, но Вадим окриками загонял её обратно. Игорь, проходя мимо «Мерседеса», заглянул в зеркальце: мама моя – бомж бомжем. Пригладил слегка волосы. Вдруг повернулся к поэту: