Крик журавлей в тумане - стр. 57
Народ стал нехотя расходиться.
– Ты, солдат, не самовольничай, – недовольно проворчал милиционер. – Здесь мой участок, и ты не указывай.
Когда все выяснилось и милиционер, козырнув им на прощанье, отошел от них, Надя облегченно вздохнула:
– Ну, слава Богу, пронесло.
– Да Бог здесь ни при чем, – сказал Алексей, – просто выглядишь ты действительно как оборванка. Давай вот что. Пока у нас время есть, в магазин сходим, тут рядом есть такой. Купим тебе что-нибудь приличное, московское, а то на каждом вокзале будут к нам придираться.
– А ты выяснил, где этот Владимир и как туда попасть?
– Да все нормально. С Курского вокзала вечером поезд туда будет.
– Ой, а как же мне до Курска добраться? Успею ли до вечера?
– Куда? – не понял Алексей.
– Ты же сам сказал, что в Курск. Оттуда поезда на Владимир ходят.
– Чудо ты несусветное, – улыбнулся Алексей, – никуда ехать не надо, потому что Курский вокзал находится в Москве.
– Ну, если так… – недоверчиво посмотрела на него Надя. – Если так, то ты мне его покажешь?
– Твое счастье, Надежда, что демобилизовался я, могу теперь сам своим временем распоряжаться. Так и быть, подождет маманька, пока я с тобой во Владимир съезжу, а то заблудишься одна или опять кто милицией напугает.
– Спасибо! – благодарно улыбнулась она.
– Ну, тогда айда в магазин, – Алексей взял вещи и уверенными шагами двинулся к выходу из вокзала.
Надя пошла за ним, думая о том, что это, конечно, Бог о ней позаботился, прислав защитника. Оглянувшись, она увидела прежнюю тетку с метлой, подозрительно глядящую им вслед, и показала ей язык.
– Надюха, не отставай! – окликнул ее Алексей.
– Теперь уж не отстану, не бойся! – весело ответила Надя.
В магазине Надя выбрала себе голубое платье из ситца с яркими бело-розовыми цветами, отрезное по талии, с широкой юбкой и с рюшечкой под шею. Когда Надя, расправив поясок, вышла из примерочной кабины, не только Алексей, но и продавщицы восхищенно закачали головами: платье превратило нищенку в стройную и красивую молодую женщину. А Надя смотрела на себя в зеркало глазами, полными слез: это было первое в ее жизни настоящее дамское платье.
Вместе с Алексеем они разыскали в одном из владимирских детских домов Мишеньку. Он вырос и, конечно, не узнал Надю, но, подчиняясь воспитательнице, послушно подошел к ней, впервые сказав незнакомое ему прежде слово «мама».
Втроем они поехали в деревню к Алексею. Там, в сельсовете, молодые расписались, а потом справили скромную свадьбу, на чем настояла властная свекровь. Собрали родню да соседей. Все ели, пили, в глаза молодых хвалили, а за глаза судачили о том, что сам Лешка – парень хоть куда, а вот с женой промахнулся. Взял за себя бабу красивую, да нищую. Приданого у невесты – вошь на блюде да сынок в приблуде, а из одежи – одно платье ситцевое, да и то Лешкой купленое. Баба Настя, свекровь Анастасия Макаровна, слышала обидные слова, но терпела. Бедность невестки ее не удручала.
Не нравилось ей другое. Вроде и с прошлым молодая, и сын у нее невесть откуда, а нате вам, ведет себя так, будто не зечка она бывшая, а королевна. Все на «вы» да «извините, пожалуйста», и осанкой такая горделивая, что прямо зло брало Анастасию Макаровну. Нет, не о такой жене для Лешки она мечтала. Думалось, будет какая попроще, посговорчивей, чтоб было с кем и поругаться и посмеяться. А к этой фифе лишний раз и подходить не хотелось. Однако пришлось терпеть. Анастасия Макаровна была мудрой женщиной и, видя, как счастлив сын с молодой женой, приняла его выбор.