Крик журавлей в тумане - стр. 47
Короткая северная весна не радовала глаз разноцветьем трав, но улучшала настроение нежной зеленью. Надя с радостным нетерпением ждала ребенка. Беременность помогала ей справиться с тоской по Мишеньке, которого увезли в детский дом, после того как ему исполнился год. Приняв душой сына, она со всей силой проснувшегося в ней материнского инстинкта полюбила его. И теперь, в разлуке, часто грустила, думая о том, что не увидит первые шаги своего малыша, не услышит от него первое слово – «мама». Если бы не поддержка Сергея, Надя, наверное, умерла бы от горя. Он успокаивал ее, уговаривал не терзать себя напрасно и думать о будущем ребенке. Сергей пообещал ей, что сделает все для того, чтобы через год не увезли их будущего малыша, и она ему поверила. Он сильный и умный, и он обязательно что-нибудь придумает, чтобы они никогда не расставались. Когда они выйдут из этой проклятой зоны и заберут Мишеньку, будут жить вместе, большой и дружной семьей. Долго-долго, целую жизнь. В самом прекрасном городе на земле – в Москве. Надя еще помнит дом, из которого ее увезли, и бабушкин крестик все еще с ней. Сейчас он был спрятан в коробке из-под лекарств, в самом углу нижней полки рабочего стола доктора Крыленко. А значит, все у них будет хорошо и они еще будут счастливы.
Надя так часто мечтала о будущем, что перестала замечать настоящее. Поэтому однажды, придя рано утром из барака на работу в больницу, она даже не удивилась тому, что Сергей Михайлович не вышел ей навстречу. Юное сердце уже успело забыть о былых страданиях и о том, что они могут повториться.
«Наверное, сложные роды, – беззаботно подумала она. – Надо пойти помочь».
И только тогда, когда она увидела заплаканное лицо Машеньки, в душе шевельнулось недоброе предчувствие.
– Что случилось? С Сергеем что-то? – вцепилась она в ее руку.
От животного, всепоглощающего страха у нее подкосились ноги.
– Ты сядь, сядь, касатушка, – зачастила Машенька, бегая вокруг нее. – Ты погодь, не плачь. Ты вот здесь посиди… Я тебе сейчас все как есть… Только ты не плачь…
– Не трогай меня, не надо меня усаживать, говори, где Сергей, что с ним, – закричала Надя.
– Немедленно прекратить вопли! – от резкого голоса Рубман Надя вздрогнула. – Вы чего здесь устроили с утра истерики? Быстро расходитесь по своим рабочим местам.
Посмотрев на нее, Надя вдруг обо всем догадалась.
– Это ты, – выдохнула она, – что ты сделала с моим Сергеем?
– Заключенный Крыленко был отправлен сегодня ночью по этапу. В дальнейшем он будет отбывать свой срок на рудниках, – сухо ответила ликующая Рубман.
О, этот чудный миг отмщенья! Ничто не может с ним сравниться. Даже любовь – всего лишь жалкий трепет по сравнению с этим сладостным чувством, приносящим истинное наслаждение.
– Фашистка, – закричала Надя, бросаясь на Рубман с кулаками.
– За оскорбление ответишь.
– Я отвечу, ты меня не пугай, – Надя была близка к истерике, – я за все отвечу. Мне не привыкать, всю жизнь за вас отвечаю, за подлость вашу. Мне теперь не страшно и за себя ответить, поэтому я тебя убью.
Надя вцепилась в Софью Марковну и принялась колотить ее в меру своих возможностей. Машенька напрасно старалась растащить двух дерущихся женщин. Они сцепились намертво. Одна была сильнее физически, но другой придавала силы злость, и очень скоро злоба стала побеждать. На шум прибежали охранники. Они оттащили Надю от Рубман и, заломав ей руки за спину, стали ждать дальнейших указаний.