Крепкий керосин принцессы Беатрикс - стр. 4

Вода в Долине совсем безопасна. Странно, но дермоны её так и не освоили, довольствуясь неудачниками и кроликами на суше. Крестьяне посматривают на мафун и изредка делают охранительные жесты – хлопают себя по ушам. Дурачьё, мафун ещё никого не убивал. Во всяком случае здесь, в Долине.

– Надо сказать Ва, чтобы он выжег берег под рыбалку, – приходит мне на ум, иначе местные отмороженные храбрецы будут раз за разом приходить сюда и тырить мой улов, не смотря ни на что. Подходы к воде совсем заросли и другого выбора у них нет.

– Берите треть себе, – предлагаю я, крестьяне мелко кланяются, судорожно отделяя свою часть. Креветки бьются в корзинах. – Идите к себе, через три часа выброс.

Они быстро собираются, закидывая лямки на плечи. Свозь тёмные прутья им на спины течёт вода. Свою долю добычи я укладываю в ящик на тележке, а потом провожаю испуганных дураков до дороги, на всякий случай выдерживая дистанцию в пять шагов. Для меня крестьяне, в принципе, безопасны, но мало ли что им взбредёт в голову? Они же полезли в МОИ верши!

На полпути до башни я останавливаюсь у ржавого автобуса и собираю горькие ноготки. Они пахнут осенью, которая тут никогда не наступает. Во всяком случае, так утверждает дракон. В его мире, если наступает осень, то все нарезаются в хлам и ходят друг к другу в гости. Ходить в Долине нам некуда, а понять, когда моему чешуйчатому дружку пора нарезаться, мы не можем, потому что он всегда навеселе.

Из ноготков получается замечательный веночек для Ва, который я вручаю ему, как только возвращаюсь во двор с добычей.

Жёлто-оранжевые цветы качаются на уродливой серой голове. Ва помогает мне разгрузить тележку в этом венке, а потом съедает его.

– Неплохой букет, Трикс, – с видом ценителя говорит он. Я смеюсь – Ва любит цветы в любом виде. Когда никого вокруг нет, мы выбираемся из башни вдвоём и собираем их целые охапки, которые потом расставляем в каждом углу башни и двора. Их аромат перебивает разнообразную вонь, доносящуюся из окон при выбросе.

Я смотрю на Долину в кирпичных тенях заходящего солнца, вздыхаю и иду готовить ужин.

– Чем они думали, эти умники, когда запускали Штуковину? – спрашивает Ва и сам себе отвечает: – Задницей!

Я стою на Башне, и подо мной в Долине пульсирует зарево окон. Что-то с грохотом осыпается на землю. Мусор. Поговаривают, что целых два столетия в Долину летит мусор из других земель. Всё, что уже нельзя использовать, всё сломанное, опасное, мешающее, омерзительное и ненужное. Ненужное – это мы с Ва.

Проверить мои догадки никак нельзя. Я отпиваю холодного белого и закусываю креветкой. Про себя я ничего не знаю. Не знаю, как оказалось, что я никому не нужна. Над этим вопросом я тоже много думаю, так же, как и над другими насущными проблемами. Но в памяти не оседает ничего – ни одной картинки, за которую можно зацепиться, ни одного намёка, лишь тёмный монолит, вокруг которого я наворачиваю круги. А вот Ва утверждает, что всему виной его маленькие крылышки: любой дракон обязан уметь летать. У них с этим строго. Хотя я думаю, что он там у себя кого-то задолбал и его сплавили в мусоропровод от греха подальше. Ва достанет кого угодно, стоит ему только захотеть. Иногда он просто невыносим.

– Задницей! – орёт мой милый забулдыга сквозь низкое жужжание Долины. – За-а-адницей! Сейчас он разговаривает со мной из-за туалетной загородки, куда я боюсь заходить. Отхожее место дракона – худшее, что можно себе представить. Худшее из всего, что я видела.