Крепкий керосин принцессы Беатрикс - стр. 5
Очередное окно открывается совсем близко к Башне, и из него вываливается блестящий в багровом зареве заходящего солнца зверь. Он делает пару судорожных вдохов местного воздуха, и, учуяв меня, пытается прыгнуть. Но окно схлопывается слишком низко над землёй, отрезая зверю часть морды, прямо через пасть. Его нижняя челюсть с устрашающего вида клыками виснет на тонкой полоске кожи, и он мешком валится на груду хлама. Несколько секунд корчится и замирает. Я делаю очередной глоток. Что будет дальше, я прекрасно знаю: к далёкому рассвету его разберут слизни, оставив только остов.
– Не могу к этому привыкнуть, – произношу я. Ветер выносит из окон пыль и какие-то ошмётки. Снег и жару. Пепел – вонь, ароматы цветов, разноцветные клубы пыли. Ва говорит, что большая часть мусора к нам не попадает. Растворяется в окнах. Где-то там, в другом мире, через который движется сплошным потоком. Будто бы он сам видел это собственными глазами.
– Раз, и нету! Ничегошеньки!
Я не знаю, правда ли это или нет. В окно нельзя заглянуть – все они висят горизонтально, исторгая всякую дрянь. Чтобы глянуть сквозь окно, надо быть настоящим полоумным. Или быть Ва.
– Не могу к этому привыкнуть, – повторяю я.
– К чему, Трикс? – спрашивает довольный дракон. Он поднимается ко мне и привычно сует чешуйчатую морду в бойницу, разглядывая Долину. Янтарные глаза светятся в темноте. – К мусору?
– Нет, – вино мягко обнимает меня изнутри, словно гладит по голове. Я поднимаю старую чашу из толстого мутного стекла и смотрю на просвет – багровые сумерки ночи мешаются с неоновыми, химически-синими всполохами окон. У чаши немного сколот бок – ещё одна ненужная никому вещь. Мусор, которому нет применения. Бесценный. У всего есть цена, только у хлама её нет.
– К чему?
– К похмелью, – смеюсь я. – Ведь оно наступает когда-нибудь, нет?
– Обязательно, – хрипло гудит Ва. Его красные крылышки подрагивают, дракон любопытно вертит головой, высматривая добычу. Я знаю, что он тайком от меня наведывается в деревню барона Густава и отнимает самогон у крестьян. Белым вином он почему-то брезгует, предпочитая хлебать морковную мерзость. Пить её стоит, только если тебя совсем загнали в угол. От самого беспросветного отчаяния.
Дракону на это плевать, и каждый раз он возвращается из набега на бровях. Шатается между мусорных куч, проваливаясь в ловушки галей. Распугивает сколопендр, тёмными полосками брызгающих в стороны. И пытается петь. Пение Ва ещё хуже драконьей туалетной загородки. Что-то среднее между низким кваканьем и шипением.
– Уру-ру! Трикс! Трикс! – ревёт он. – Клянусь бородищей моей Матушки, сегодня у твоего маленького дракончика праздник! Др… Др… Дрзя угостили малыша Ва с'мгоничком!
Уверена – его «дрзя» – крестьяне гнались за ним до самых границ Мусорной Долины. А потом беспомощно жаловались на него своему владетелю. Карательные планы старого дурака Густава останавливают два обстоятельства: первое – дракон ловко плюётся пламенем из-под хвоста, и второе – слабоумие самого Густава, который безрезультатно пытается на мне жениться. Есть ещё третье обстоятельство: моя коллекция посохов. Тех, что я собрала после выбросов. Восхитительных посохов с первоклассным боем, о которых ходят смутные слухи в окрестных кабаках. Единственное, о чём никто не догадывается, что не ко всему арсеналу у меня есть припасы.