Красный Терем - стр. 27
– Если так, ответьте еще на один вопрос, – взмолилась я. – Скажите, как же моя матушка на солнце выходила?
Черноволосая губы поджала и ладонью плеча моего коснулась.
– Выходила, потому что к людям стремилась, тянулась к ним душой, к проклятым. Терпела боль от света солнечного, так и привыкла. И силу потеряла потом со временем, как и дарованную от рождения долгую жизнь. А ты помни и знай, что мы тебе открыли, да избегай людей злых и подлых. Трудно тебе будет, ой, как трудно…
– Брось ее запугивать, – расхохоталась медноволосая и крепко обняла меня. Так легко сразу сделалось, будто крылья за спиной выросли. – Ступай, Марешка. Береги себя. Может, и не увидимся больше…
Русалки засмеялись звонко, сорвались с берега и вмиг в озеро бросились. Мелькнули прозрачные, стройные тела и длинные волосы – только брызги полетели во все стороны. Аромат тот волшебный пропал сразу, словно не было благоухания того дурманящего. И снова тишина воцарилась на берегу, будто и не говорила с русалками. Чудеса!
Тут я встрепенулась, точно в плечо кто-то толкнул. По сторонам поглядела, да на берег другой. Нет ли там дев прекрасных? Но берег оказался пустым, только сойки по песку скачут. Было ли что или мне привиделось? Сразу припомнила, что мне о матери сказали. Бедная моя мама…
Я разволновалась. Если правда и не привиделось мне то, что ночью случилось, стало быть, и во мне русалочья сила есть? Видать, о ней мне Велеслава говорила.
И что же делать с ней, с этой силой? Как использовать? Вспомнилось, как рыжая оторвалась от земли и на ветку дубовую рядышком села. Если дар на мне русалочий, и я так смогу? Подняла руки, глаза закрыла и представила, как лечу высоко. Но ничего не вышло.
Что же! Летать, видно, трудное занятие. Попробую иное! Побежала и прыгнула в воду. Думаю – поплыву, как рыба какая быстрая, а сама барахтаться стала, чуть не захлебнулась. Не знаю, как ногами до дна достала. Подхватила меня волна и выбросила на берег. Обидно и досадно стало.
Так и побрела домой, вся мокрая и в тине. Видать, человечьего много слишком. Либо никакая не русалка я…
Вот же сон какой чудесный привиделся! Ах, как хотелось поверить в него! А коли не сон? Но почему тогда не полетела и не поплыла?
Светало уж вовсю.
В некоторых дворах хозяйки расхаживали, потягиваясь и зевая. А я быстренько мимо них пронеслась, чтобы не увидели и не приплели лишнего. Скажут ведь, что в лес ворожить хожу и мужиков добрых приваживаю. Сплетничать станут. Русалки недаром про злость людскую сказывали. Даже если то сон был, уж больно он мне в душу запал. Никому о нем не скажу, даже знахарке моей. Тем более, что она мне велела к Владару милее быть. Чего-чего, а от нее такого не ожидала!
В дом я пробралась тихо, ни одна половица не скрипнула. Хотелось еще вздремнуть, да скоро все равно вставать придется. Батюшка не даст в постели отлежаться, на работу погонит. Иногда сдается, что не любит он меня. Смотрит порой не то с гневом, не то с подозрением. Сама не знаю, чем я ему так насолила. Разве что характером и обращением, разговорами смелыми.
Ну, раз не удастся поспать, то делом займусь. Напекла пирожков, сварила кашу, да в печи оставила греться на углях. Как раз отец встанет и будет угощение ему. Сама на двор пошла, воды принесла, бросила сена лошадям. Лошадей у нас немного. Два тяжеловоза и одна кобыла, на которой ездить позволено. Я ее иногда в поле вывожу, чтобы побегала. Да и самой прокатиться бывает так приятно.