Красные зерна - стр. 22

– Компа, ты спрашиваешь, как я стал бригадистом, как боролся с неграмотностью? Я расскажу – это важно. Мы ведь не знаем, будет ли у нас еще одна ночь и один день. Но сначала я хочу рассказать, как я строил школу. Не один, конечно, а вместе с Сумо – это индеец, мой друг. Учительствовал я в маленькой индейской деревеньке, стоящей на берегу лесной речки. Очень, очень давно поселились здесь индейцы из племени сумос и живут на этой земле по сей день. Одни ушли в город, другие спустились на равнину ближе к плодородным полям, а я учил тех, кто остался, – гордых рыбаков и охотников, крестьян, у которых по маленькому клочку земли, и их детей.

Мигель, так звали маленького учителя-пленника, замолчал. Молчун прислонился к дощатой стене сарая и, рискуя поймать ухом занозу, подслушивал. Ночь выдалась безлунная, и он опять был поставлен стеречь пленников в этом лагере контрас «Сосна-I». Наигравшись фонариком, луч которого легко доставал вершины пальм, часовой сделал несколько кругов у сарая и теперь выполнял вторую часть приказа, полученного от Сопилотэ. Ухо Молчуна скользнуло по доске и, уловив щель, замерло. Он и сам затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово. Маленький учитель Мигель рассказывал что-то не очень понятное.

Молчун, крестьянский сын, внук и правнук никарагуанского крестьянина, знал поле, сельву, засеянные поля, урожаи и неурожаи, добро сытости и зло голода. Он знал коров, собак, обезьян, крокодилов и великое множество птиц. Он знал, как получаются дети, как быстро, в течение одного дня, они сгорают от жара и как в тот же день отец ложится на мать и они опять стараются увеличить количество рабочих рук в их хозяйстве.

Молчун, крестьянский сын, не умел ни читать, ни писать.

Он не знал, отчего летают самолеты и ездят автомобили.

Он не подозревал, что тысячи народов говорят на разных языках, существуют науки, которые изучают землю, воду, небо, животных, учат считать и воспроизводить звуки на бумаге с помощью букв. Люди прорвались в космос? Слетали на Луну? Достали до Марса и Венеры? Изобрели атомную бомбу и прикрепили ее к ракете? Молчун не знал, что такое электричество, что бывает телевизор и кино. И это – в последней четверти ХХ века.

А поскольку таких Молчунов были миллионы, Сандинистская власть решила, что сразу после победы – война с неграмотностью. Народ надо вырвать из темноты. И первым делом человек должен уметь читать и писать. Иначе – какой он человек!

Разговоры запертых в сарае учителей были для него малопонятной сказкой: говорят на его родном испанском языке, а понять почти ничего нельзя. И не переспросишь: он здесь подслушивает тайком. А ведь придется все это пересказывать! Как? Попробуй запомнить то, чего не понимаешь!

– Сначала мы вкопали вместе с Сумо бамбуковые столбы. Соединили их по периметру веревками и лианами. Стены, а это были широкие листья пальмы, крепились на веревках, Сумо советовал их менять, как только они начнут подсыхать и потрескивать по ночам. Лазить за листьями на вершину пальмы, как Сумо, я не мог. Вы же знаете, компа, ствол у пальмы, как корявый бетонный городской столб. Я забрался однажды на пальму только до половины и не удержался. Верите ли, до сих пор ладони горят, а с пуза я чуть было не спустил кожу. Сумо меня лечил травами. Сумо – хороший, сильный человек. Несколько лет назад он ушел из своей деревни в Манагуа и стал бойцом революции. В бою его ранили, а после госпиталя дали неделю на отдых – вот он и приехал навестить сестер и братьев. Сумо меня лечил и еще по-доброму посмеивался: кто еще, говорил он, имеет такой дом с пахучими зелеными стенами и крышей!