Красавица для Чудовища - стр. 28
Одна из них прикладывает ладони к лицу и взволнованно выдыхает:
— Ну что?
— Всё чисто! — торжественно восклицает Насья и поднимается с пола. — Ни иголок, ни репейника, все швы крепкие и надёжные, ни одного пореза или дырочки. Платье идеальное!
— А почему оно могло быть не идеальным? — глупо спрашиваю я.
Насья подскакивает к креслу, садится в него и обхватывает мои пальцы своими. Сообщает доверительно:
— Одна старая дворцовая служанка, потому что когда-то знавала мою бабку, предупредила меня, что платье невесты могут перехватить... другие невесты. Чтобы как-нибудь испортить или устроить какую-нибудь ловушку или ещё чего неприятного сделать. Вот. Но я проверила — всё хорошо.
Насья улыбается, довольная собой, откидываясь на спинку кресла, но тут же спохватывается и вскакивает на ноги:
— Ну хватит. У нас ещё много дел. И предупреждаю вас, — смотрит она по очереди на каждую из девушек, — сделаете что-нибудь с платьем... Хотя...
Она подскакивает к манекену и, бросая на девушек сердитые взгляды, катит его в свою комнату. Вернувшись, плотно задергивает портьеру на двери и отряхивает руки:
— Так-то лучше. Ну? Хватит рассиживаться!
И снова маски, масла и прочее, прочее, прочее...
В какой-то момент мне позволяют надеть нижнюю юбку из тонкой и белоснежной ткани и затягивают на груди корсет. Так туго, что не продохнуть. Усаживают на мягкий стул без спинки перед огромным зеркалом в пол, которое в гостиной появилось ещё утром, и расчёсывают мои длинные волосы мягкой щёткой.
— Раз ваше платье и так блестит, госпожа, предлагаю придать вашей коже не блеск, а мягкость, выгодно оттенив её бронзовой пудрой.
Я лишь киваю, занятая тем, что приноравливаюсь нормально дышать в тесном корсете.
Пока Насья занимается моей кожей, другая девушка по имени Зия доводит блеск моих светлых волос до кристального. Я настолько поражена тому, что это мои волосы струятся мягким и переливчатым шёлком по плечам и спине, что сбиваюсь с пойманного с таким трудом такта дыхания. Оно замирает. И только тогда, когда голова начинает кружиться, я заставляю себя отвести взгляд от зеркала и вновь дышать.
Самая младшая из девушек подносит к нам пышущие жаром щипцы, и Насья строго замечает:
— Только кончики, Зия.
Зия важно кивает и делит мои волосы на небольшие пряди, чтобы вскоре завить их на концах. Затем она приступает к причёске, к ней присоединяется младшая из них, и через какое-то время я и вовсе перестаю узнавать в девушке в зеркале саму себя. Насья мажет мои губы чем-то похожим на масло, и это что-то блестит розовым цветом, повторяя нежный тон платья. Но больше всего на моём лице выделяются синие глаза: большие, невозможно яркие, словно в них плеснули неразбавленной синьки, которую прачки добавляют в воду при стирке белья.
Возможно, они так ярко блестят, потому что я никогда прежде не выглядела столь отдохнувшей, ухоженной и... благородной.
Насья уходит в свою комнату, возвращается оттуда с манекеном, и девушки все вчетвером осторожно одевают на меня платье. Ещё пара штрихов от сердобольной личной служанки, и меня разворачивают к зеркалу.
Я ахаю.
Декольте, несильно глубокое, затянуто прозрачной тканью до ключиц; рукава, тоже из прозрачной словно летящей ткани, с разрезом от самых плеч до запястий, которые обхватывают тонкие полсотки ткани на завязках, оставляют руки почти обнажёнными; приталенный верх платья опадает к низу мягкой волной, которая выгодно очерчивает не так давно приобретённую мной полноту бёдер. Белокурые волосы струятся по спине нежными локонами, глаза и губы блестят. А ещё я сама буквально благоухаю ароматами жасмина и роз.