Кошка, которая улетела из Кабула - стр. 44
– Вот, смотри, она не мусульманка, а ведёт себя приличнее, чем ты. Учись!
Ким почтительно слушала, опустив очи долу, а когда за дядюшкой закрывалась дверь, корчила ему вслед страшную рожу.
– Надоели! То нельзя, сё нельзя… Моя жизнь, ясно? Как хочу, так и живу! Пошли в боулинг сыграем?
И мы шли. Часто пешком, потому что ходить пешком для неё тоже было формой протеста. Да, это было не принято, часто рискованно и всегда неудобно (потому что тротуары в Кабуле – явление редкое, и ты просто топаешь по пыльной обочине, обходя выбоины и лужи и перепрыгивая через канавы), но Ким явно наслаждалась, выходя за рамки дозволенного.
– Ну а что тут такого? – сказала она мне, когда мы первый раз спускались по лестнице. – Давай представим, что всё в порядке. Что мы где-нибудь в Лос-Анджелесе, а не в Кабуле. И будет просто гулять так, будто мы в Лос-Анджелесе.
И мы гуляли – держась за руки, периодически обнимаясь и нервно хохоча. Впрочем, наша прогулка на машине оказалась не менее весёлой и стрессоопасной.
В тот день я пыталась сваять очередную статью для Happy, прости господи, Afghanistan, когда в комнату влетела Ким. Звякнула ключами:
– Поехали кататься, моя принцесса, друг машину дал! – и потащила меня к окну.
Во дворе стоял огромный ярко-синий джип, блестящий, как игрушка.
– Друг работает в министерстве внутренних дел, – похвасталась Ким. – Эту машину все знают, она в Кабуле одна.
Пока я прикидывала, сколько внимания привлечёт наш синий танк, Ким, выезжая со двора, раскокала каменную вазу с цветами – ну такие, знаете, как стоят в парках с советских времен. От КПП на въезде во двор прибежал охранник. Так, подумала я, сейчас он сделает ей замечание, она назовёт его сыном осла, и…
Но парень чуть не согнулся в поклоне.
– Не волнуйтесь, госпожа! Катайтесь, веселитесь, мы всё приберём.
И потом, когда Ким полчаса пыталась развернуться на узкой дороге, и когда обгоняла по встречной, и когда не сбавляла скорость у полицейских чек-пойнтов, министерская магия работала безотказно. Полицейский, отчаянно махавший – тормози! – разглядев номер, делал вид, что просто отгоняет комаров.
Женщина за рулём в Кабуле – явление довольно редкое. А женщина без платка, но с алой помадой, да ещё с сигаретой, да ещё в компании иностранки – это и вовсе из ряда вон. Возможно, в тот день мы даже попали в светскую хронику города Кабульска и на первые полосы газет. Вполне могли.
В открытые окна периодически влетали сложенные во много раз бумажки с номерами телефонов.
– Думаю, что я им перезвоню. Дураки.
Не все водители относились к идее женского вождения благосклонно: я видела, как там показывают то кулаки, то оттопыренные средние пальцы, то пытаются обогнать, подрезать или прижать к обочине (проделать это с синим джипом было сложно, но они очень старались).
Но Ким ничего не видела.
– I gonna swiiiiiiing from the chandeliiiiiier… – подпевала она австралийке Sia121. Голос у неё был очень хорош.
Да и день был хорош: солнечный и яркий, и невдалеке уже блестела гладь озера Карга, где мы собирались поесть мороженого.
Внезапно Ким прервала концерт и затормозила на обочине, подняв облако пыли.
– Что такое?
– Вон там, видишь?
Я никак не могла понять, на что она смотрит, пока она ладонями не повернула мою голову в сторону каких-то потрёпанного вида парней на мотоцикле. К ним подкатили ещё двое, один размахивал белым флагом. Парни и парни, длинноволосые и бородатые, в поношенных пиран-тумбанах и пластиковых шлёпанцах – таких парней в Кабуле сотни тысяч. Но Ким смотрела на них с ужасом.