Король - стр. 5
Скинув сапоги и одежду, я с наслаждением облачился в сухое, не обращая внимания на замечания Балдуина де Бетюна, увидевшего, чем я занят. Он был моим близким другом и, подобно мне, одним из самых доверенных людей короля. Я с болью вспомнил о де Дрюне, другом моем приятеле, никогда не упускавшем случая поддеть товарища острым словцом. Но этот закаленный в боях жандарм навсегда перестал шутить. Его смыло за борт в первом из штормов, что трепали нас со времени отплытия из Святой земли, случившегося почти два месяца тому назад. Я надеялся, что его конец был быстрым.
– Двести марок, и они привели нас сюда, к этому берегу?!
Бешеный гнев Ричарда не выказывал признаков угасания. Он пронзил капитана пиратов убийственным взглядом, и тот благоразумно убрался на свой корабль. Во время прилива – он ожидался тем вечером – пират и его шайка, видимо, собирались приложить все усилия, чтобы вывести длинное, низкобортное судно на глубокую воду. Нам не приходилось рассчитывать на помощь со стороны.
Пират – негодяй, подумалось мне, и запросил заоблачную цену за наш перевоз, но в том, что мы оказались на этом берегу, его вины не было.
– Он не в ответе за шторм, сир.
Ричард зыркнул на меня, но я говорил правду.
Свирепые осенние бури преследовали наш большой бус[4] на всем пути из Утремера: хорошо еще, что мы не пошли ко дну. У берегов Сицилии король решил, что в открытом море слишком опасно, и мы направили нос в сторону Корфу. Замысел состоял в том, чтобы плыть по водам более спокойной Адриатики, но длительная непогода и встреча с пиратами побудили Ричарда заключить сделку с капитаном корсаров. Две его галеры были мореходнее пузатого буса, везшего нас из Святой земли. Так нам тогда казалось.
Мощный ветер, называемый бора, задул вскоре после нашего выхода с Корфу и погнал нас, беспомощных, по Адриатике. Сколько это продолжалось – три дня, четыре? Память отказывалась помочь, настолько усталым и сонным был я тогда. Час за часом нас качало с борта на борт, с носа на корму. Я блевал так, что казалось, желудок готов был вывернуться через воспаленное горло. Лишь изредка выдавалось затишье, не приносившее облегчения, всегда слишком короткое. Я забыл, когда у меня в последний раз было хоть что-нибудь во рту. Когда корабль выбросило на мель, я испытал одно только облегчение. Сгорая от желания поскорее ощутить под ногами твердую землю, я поторопился при сходе с корабля и свалился в воду.
– Ну да, где оказались, там оказались, ничего не поделаешь, – сказал король. – И если будем стоять и ждать, то никогда не доберемся до Саксонии. Пора в путь.
Сейчас он не напоминал то богоподобное существо, которое мы часто видели в Утремере. Ни яркого солнца, играющего на звеньях кольчуги, ни гарцующего скакуна, с высоты которого он взирает на нас. Но даже в простой тунике и шоссах Ричард источал мощь и харизму. На несколько дюймов выше шести футов, широкоплечий, с красивым лицом, обрамленным гривой растрепанных ветром золотых волос, он выглядел как настоящий король. И держался соответственно: яростный, царственный и бесстрашный.
Когда он указал путь, все мы, двадцать человек, охотно повиновались.
Меня не удивило, что первым вопрос задал Рис.
– А как далеко до Саксонии? – спросил он вполголоса.
– Не знаю, – ответил я. – Сотни миль. Многие сотни.