Кондитерша с морковкиных выселок - стр. 54
На самом деле, черешни было около трёх литров, и значит, сахара получилось около трёх килограммов. И я не совсем понимала стенаний подруги и аханья по поводу моего расточительства.
Ягоды были засыпаны в таз и поставлены на жаровню, несмотря на неуверенные замечания Ветрувии, что так варенье не варится, и надо либо добавить воды, либо сначала сварить сахарный сироп, а уже потом засыпать ягоды – иначе всё пригорит.
Я успокоила её, сказав, что ничего пригорать не будет, и добавила в таз треть от общего количества сахара. Потом ей было поручено поддерживать слабый огонь в жаровне, а я медленно считала до трёхсот, время от времени пошевеливая таз, но не перемешивая содержимое.
Наверное, потому что считать мне пришлось по-русски, Ветрувия смотрела на меня, как на ведьму. Но другого способа засечь пять минут не было – ни в доме с черепичной крышей, ни во флигеле часов не водилось.
По истечении пяти минут в варенье из черешни был добавлен оставшийся сахар, и я считала три раза до трёхсот, всё так же встряхивая таз, а не размешивая черешню, пока кусочки сахара полностью не растворились.
Разумеется, ничего не подгорело, да и подгореть не могло в таком количестве сока, и я порадовалась, что справилась даже без привычного мне сахара-песка. После этого варенье было перелито в большую кастрюлю и отправлено на холодок – мы поставили его в доме, возле каменной кладки, там камни даже в полдень были прохладными на ощупь. Доваривать варенье я собиралась лишь завтра, объяснив снова засомневавшейся Ветрувии, что для варки варенья совсем не требуется часами стоять у жаровни и тупо мешать ложкой.
Далее настала очередь апельсинов, и Ветрувия снова впала в ступор, когда я залила апельсиновую соломку двойным весом холодной воды, поварила пять минут, а потом перелила всё из таза во вторую кастрюлю и отправила её в компанию к первой кастрюле – в которой остывала черешня.
Наверное, моя подруга решила бы, что я точно свихнулась, но яблочное варенье я начала делать по понятным ей правилам – сначала сварив сахарный сироп. Потом в сироп отправились нарезанные яблоки и варились там до мягкости. Это варенье, к огромному удовольствию Ветрувии, мы варили помешивая, и она едва не мурлыкала, когда наступала её очередь орудовать ложкой.
Увы, долго мешать не пришлось. Минут через двадцать, когда яблоки полностью сварились, я решительно сняла таз с огня и поставила его рядом с двумя кастрюлями.
- Всё, доваривать будем завтра, - сказала я растерявшейся подруге.
- А-а… что делать сегодня? – спросила она.
- Обедать, - похлопала я её по плечу. – Уже часа два, скорее всего. Пора и поесть. Война войной – обед вовремя.
Обедали мы снова на свежем воздухе, расположившись под виноградом, и с аппетитом уничтожили холодную рыбу, которую Ветрувия поджарила утром вместе с луком, а потом положила в маринад из уксуса и масла. Ко всему этому полагались хрустящие сочные стебли сельдерея, свежайшая зелень, опять сыр и оливки. Не слишком разнообразное меню, зато вкусное. Особенно вкусное после прогулки по саду и работы на свежем воздухе.
Зато чай мы пили с настоящим вареньем. Мы сняли пробу с черешни и яблок, и обнаружилось, что варенье получилось отличным - сладким, умопомрачительно ароматным. Попробовав его, Ветрувия вытаращила глаза ещё сильнее, чем когда смотрела, как я варю апельсины в воде.