Колодцы Маннергейма - стр. 14
4. Бабушка на фронте
Они молчат, напряженно разглядывая друг друга, прямо герои вестернов, и лишь Девятиэтажный все крутит и крутит свою шарманку, бубня:
– Бабушка… Бабушка на фронте… Вот ведь же… Бабушка на фронте…
Сергей, давно выучивший лексику напарника, знает, что эта неизвестно где подобранная им «бабушка на фронте» означает крышеснос и полный отвал башки. Но патрульные недоуменно оглядываются на сидящего на заднем сиденье их машины перепачканного засохшей кровью деда, и один из них, молодой и по-детски пухлый сержант спрашивает у Костяна:
– Не понял, где ты тут еще бабушку увидел?
Костян, умолкнув, тянет из кармана сигареты, пока Сергей вступается за напарника:
– Никакой бабушки нет. Это присказка такая.
– Вроде «бля»? – уточняет пухлый.
– Вроде.
– Бля, так бы и говорил тогда.
Сергей вспоминает, как тем давним летом их прижали с торца снесенного сейчас кинотеатра «Балканы». Они да упавшая им на хвост младшая сестра Девятиэтажного топали с «Блэйда» с Уэсли Снайпсом. Их окликнули, спросили про закурить и про деньги. Окликнувших было пятеро. Стояли полукругом, щерились, а напуганная Анька пыталась спрятаться за спину Костяна. Внутри Сергея противно задрожало, дрожь как липкая гусеница поползла по ватным ногам, а Девятиэтажный вдруг резко вытолкнул сестру с поля боя, схватил из-под ног половинку кирпича, и их замотало так, что если бы ментосы потом сумели все размотать, мало бы никому не показалось. Парочку из тех пяти они уработали, как Блэйд – вампиров. Хорошо, мелкая уже тогда соображала, что к чему, и никому не проболталась. В тот день Сергей впервые и услышал от Костяна про бабушку на фронте. Они сидели на берегу затопленного котлована, пытаясь отмыться-отчиститься от своей и чужой крови, и Девятиэтажный все повторял и повторял про бабушку, пока Сергей не прикрикнул на него, что хватит, достал.
– А как дед к вам сюда попал? – интересуется второй полицейский, весь тощий и злой, во рту болтается жвачка, а глаза – как студень. – Гляжу, у вас и граница, – он кивает в сторону приоткрытых решетчатых ворот, – на замке…
– Здесь кругом камеры понатыканы, – объясняет Сергей, – я прокрутил записи с них, пока вас ждал. Там видно, как дед, – он кивает в сторону патрульной машины, – пролезает под воротами, только не под этими, под другими. У нас еще одни есть, тупиковый железнодорожный путь преграждают. Но халтурно сделаны, от честных людей, под ними пролезть можно, если между рельсами. Вот он и заскочил.
– Камеры просматривал? Что, прямо следствие ведут Колобки? – хмыкает пухлый.
Ты лучше бы молчал про колобков, думает Сергей, глядя на его заливные щеки.
Убедившись, что прибежавший в «штаб» напуганный Данька ничего не придумывает, Сергей звонит в «02». Дежурный на его вызов реагирует вяло, поэтому Сергей для подстраховки просит Костяна сгонять к «гайцам», регулярно торчащим неподалеку «в засаде» за поворотом на Четвертом Предпортовом.
– Серый, ты это пошутил? Оно им надо? – изумляется Девятиэтажный, но все-таки выходит за периметр, прыгает во Франки и мчит на поиски «гайцов».
Сергей тем временем берет под руку совершенно невменяемого, то плачущего насухо, без слез, то замолкающего, кажется, навсегда, деда и осторожно ведет его к будке охраны. Старик, на лице которого засохла чужая, потому что никаких ран или порезов у него на теле не видно, кровь передвигается мелкими неуверенными шажочками, как допившийся до ручки алкаш.