Колодцы Маннергейма - стр. 15
– Беги, чайник согрей, – говорит Сергей Даньке, и сын уносится к «штабу».
Отпоить деда чаем они не успевают. Сначала появляется Костян, а через несколько минут после него – патрульный «форд». Найденные Костяном «дэпээсники» ехать с ним не едут, но повторяют вызов по своим каналам. Двое подъехавших на машине сержантов, Злой и Раздобревший, у которого на плече висит короткоствольный автомат, выслушивают Сергея. Потом они осторожно, словно опасаясь подвоха от купчинских парней в черной форме охранников, заглядывают в вагончик «штаба». Увидев сидящего на краю продавленного дивана окровавленного старика, они переглядываются. Раздобревший тянет:
– На бомжа не похож… И загар – будто из Турции вчера прилетел…
– Не загар, – отвечает Злой. – Он казах или кто-то из этих, из Азии, в общем.
– Да ладно… Документов у него с собой не было?
– Я не нашел, – отвечает Сергей. – Да где им тут быть?.. Полкармана на нитке болтается.
Злой командует:
– Давайте выводите его.
Костян с Сергеем ставят деда на ноги и, придерживая, выводят из «штаба». Успокоившийся было в тесном замкнутом пространстве, на улице тот начинает проявлять признаки беспокойства – поскуливать, судорожно вертеть головой, озираясь по сторонам. Боится, понимает Сергей. Того, что загнало его под железнодорожные вагоны?
– Слышь, ты кто такой? – неожиданно обращается к старику Раздобревший.
Тот даже не смотрит на него.
– Я пытался с ним разговаривать, – произносит Сергей, – но он как каменный…
– Назад посадим? – спрашивает у напарника Раздобревший. – Не перепачкает он нам там все?
– А ты его в багажнике везти собрался? – огрызается Злой.
– Не, ну хотя бы подстелить что-нибудь…
Словно загипнотизированный мутным глазом луны, старик замолкает, позволяя охранникам вывести себя за ворота, к полицейскому «форду». Раздобревший открывает перед ним дверь. Девятиэтажный, шепотом все поминая бабушку на фронте, помогает деду устроиться на заднем сиденье. Лохмотья, в которые превратились его попугаистая гавайка и штаны из коричневого вельвета, не скрывают выцветшие синюшные наколки на руках-ногах.
Костян оборачивается к полицейским:
– Это, парни… Куда вы его?
– Тут «скорая помощь» рядом, на Костюхе, – отвечает Злой, – пусть проверят его на всякий случай, узнают, какой группы кровь на нем, его-не его, а потом посмотрим.
– Может, по наколкам его пробить? – предлагает Девятиэтажный. – Похоже, он зэк бывший. Вон, перстни на пальцах…
– Без вас разберемся, – говорит Раздобревший, который из тех копов, что испытывают превосходство над обывателями, а уж тем более – над всякими недоделками вроде охранников.
Он оглядывается вокруг, цепляется взглядом за шрам на левой щеке Сергея.
– Мужики, а что за помойку вы тут стережете?
Сергей мысленно соглашается с Раздобревшим. Пустыри, разбитые дороги, приземистые гаражи, напоминающие загнанные на запасные пути вагоны. Бетонные заборы с ребристыми выступами, делающие плиты похожими на окаменевшую шкуру доисторических рептилий. Наваленные кучи грунта и мусора, словно вспухшие в паху города лимфоузлы. Листки объявлений с женскими именами и телефонами. Подпирающая небо труба, как поднятый в предостережении указательный палец. Или средний – и не в предостережении. Все ржавое, пыльное, замурзанное. Накрытая давно нестиранным тюлем белой ночи выработанная и превращенная в помойку земля, по которой слоняются псы размером с маленькую лошадь. А луна над всем этим вроде блюдца со скисшим молоком.