Коллекция Энни Мэддокс - стр. 40
Её сбивало с толку и то, что в действительности отец выглядел совсем не таким, каким она помнила его все эти годы. Он казался ниже ростом, хотя всё равно его можно было назвать довольно высоким человеком, но черты его лица расплылись, потеряли ту выразительность и чёткость, что запечатлел когда-то художник. Поредевшие на висках тёмно-каштановые волосы с тем же рыжеватым отливом, что и у Филиппа, и у неё самой, потускнели, и в беспощадном дневном свете виднелись серебристые нити. Складки на лбу и поплывшие вниз уголки глаз придавали его лицу уставшее и немного сварливое выражение.
Принесли супницу, и, когда горничная подняла крышку, из-под неё выпорхнуло облачко горячего пара с ароматом кореньев и пряных трав. Пока чета Адамсон обсуждала утреннее прослушивание, Оливия, вежливо поддерживая разговор, незаметно вглядывалась то в портрет, то в его живой прототип, сидевший напротив неё. Вглядывалась и пыталась понять, отчего её сердце так болезненно застыло в одной тональности, тоскливой, как си-бемоль минор, предваряющей начало «Альпийской симфонии» Штрауса.
Просто отец постарел, поняла вдруг она. Что же здесь удивительного? Время течёт лишь в одну сторону и никогда – вспять. Отец постарел, а мы выросли. И также будет выглядеть Филипп, когда разменяет шестой десяток, и, возможно, и я. С годами мы вглядываемся в лица родителей как в зеркало, привыкая к тому, что ожидает в будущем нас самих, и удивляет это, пожалуй, лишь того, кто столкнулся с подобным впервые.
Унесли пустую супницу и сразу же подали суфле из креветок. Розовато-жёлтое, того же оттенка, что и хризантемы в низкой обеденной вазе, с подрагивающей от нежности серединой, оно подверглось самому тщательному осмотру миссис Адамсон. Очевидно, это был решающий момент в судьбе новой кухарки.
Пока суфле раскладывали по тарелкам, Джон Адамсон продолжал увлечённо делиться результатами утреннего прослушивания:
– Первая совершенно ни к чему неспособна. Она убила Скарлатти, просто убила! У второй – зажатая кисть и martellato6, точно вороны дерутся на крыше. Абсолютно бездарна, тут никаких вариантов. Сжимает пальцы, как бедняк последний пенни. Юного Брэдли придётся взять, пометь это себе, Флитци, – распорядился он, не глядя на супругу, и та отставила тарелку и добросовестно внесла в ежедневник короткую запись. – Он небезнадёжен, по крайней мере, не как остальные. И сразу после ланча свяжись по поводу перевозки рояля, я не хочу опять столкнуться с теми же накладками.
– Дорогой, я и сама не знаю, почему в тот раз так вышло! Я и писала им тогда, и звонила, но этот ужасный человек, распорядитель, такой, знаешь, надменный, не стал даже…
Джон Адамсон, не отвлекаясь от суфле, еле заметно нахмурился, и преданная супруга тотчас умолкла, оставив, впрочем, ежедневник лежать рядом, на краешке стола.
– Фелисити, вы тоже концертируете, насколько я помню? – поинтересовалась Оливия, стремясь заполнить паузу в беседе.
– Нет-нет, что вы, это было так давно! – миссис Адамсон смущённо улыбнулась и покачала головой. – К тому же мои способности всегда были средними. А плохих музыкантов и так хватает с избытком, как говорит Джон. Я оставила музыку более десяти лет назад, и знаете… Я совсем не испытываю сожалений, – сообщила она радостно. – Ни малейших!