Колесо Фортуны выпадает дважды - стр. 16
Казалось, это было только час назад, но вот, совершенно потерянная, я стояла у могилы Владимира. Еще недавно он был мне мужем. Ныне – просто деревянный крест. Палящее солнце. Ужасная жара. В такую погоду сложно скорбеть. В такую погоду просто жить не хочется.
Черное плотное платье. Владимир когда-то сказал, что траур мне не к лицу. Это случилось примерно через месяц после нашего знакомства. Тогда хоронили лорда Кроуна. Владимир не успел с ним познакомиться, но на похороны пришел. Пришел меня поддержать.
– Как вы, мисс Грей? – он был рядом со мной все время.
Миссис Кроун жалась к матери, а после церемонии поспешила скрыться во дворце. Ей не была нужна моя поддержка. Наши отношения с Мэри слишком сложные. Думаю, со временем, она бы со мной смирилась по велению супруга.
– Не знаю, – призналась я, сворачивая с главной аллеи.
– Вы не были близки?
Я задумалась.
– Я ему за многое благодарна, хотя он и в самом деле мало мной интересовался… И все же, он всех нас наряжать любил. Словно кукол…
– Я слышал о лорде Кроуне столько разного… Жаль, что не пришлось с ним познакомиться лично.
– И в самом деле, но куда больше вам бы его сестра пришлась по душе… – я заметила непонимание на его лице. – Лара всем нравилась. У нее талант такой… был.
– Я, признаться рад, что сегодня вы не так несчастны, как при нашей первой встрече…
Я помолчала, но все же отозвалась:
– Я думаю, что есть какой-то предел горя, которое может воспринять один человек. За этот год я похоронила троих…
Тогда я не стала ему рассказывать о том, что гадаю, о том, что не вижу ни Лару, ни ее брата за чертой.
– Я надеюсь, больше подобные горести вас не коснутся, – он осторожно взял меня за руку. – Вам не к лицу черный. Вы словно солнце, которое не пристало прятать за тучи.
Я еще не знала его секрета, но уже тогда ощущала, что прикосновение его несет в себе что-то платоническое. Хотя, не скрою, поддавшись слабости, в тот же вечер сделала расклад на Владимира. Карты всегда пророчили нам любовь. Я видела наше счастье.
Теперь, годы спустя, я посмотрела на свою пустую руку. Я одна в чужой стране. В чужом мире.
– Княгиня, приношу свои соболезнования, – из череды сочувствующих возник образ Титова.
– Вы очень добры.
– Вы отлично держитесь…
Мне показалось, что он не понимает, как именно со мной говорить. Титов, как и все здесь, воспринимали меня чужачкой. К тому же, сочувствовать хочется красивым людям, хрупким девушкам, а мне…
– Она отлично держится?
Я вздрогнула. Совершенно безумное лицо Екатерины, сестры Владимира. И прежде худое и острое, теперь оно казалось очертаниями голого черепа.
– Екатерина, мне… – я постаралась взять женщину за руку, она так радушно принимала меня в их доме прежде.
– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула та.
Я отдернула руки.
– Все, к кому ты прикасаешься, погибают! Мой брат был полон жизни, пока не притащил тебя!
Я так удивилась, что какое-то время не могла подобрать хоть какие-то слова, чтобы защититься. Екатерина просто сыпала обвинениями. А я стояла, как ребенок, потерявшийся на ярмарке.
– Я разве не права? Где твои родители? Что стало с благородными Кроунами, взявшими тебя на содержание? Неужели ты думала, что мы ничего о тебе не узнаем?!
Все вокруг замерло. Столько свидетелей этой сцены. Осуждающих взглядов. А я просто не могла понять, как человек, потерявший часть души, мог быть настолько жесток. Откуда в Екатерине силы на эту ненависть? Мне казалось, мы любили Владимира одинаково. Мне казалось, мы боль одну испытываем. Выходит, что нет.