Кольца Лины - стр. 60

— Что, Камита? — окликнул Дин, заметив, что я задумалась, — спрашивай, что хочешь.

Ох, Дин, сокровище мое, тебя мне послало доброе здешнее Провидение. Буду спрашивать, буду, как только соображу, как знаками очередной свой вопрос изобразить. И если все же научусь за эти дни буквы складывать. Ты только не бросай меня тут, на это короткое время до отъезда в Андер, пожалуйста, не бросай! Я чувствую, что могу тебе доверять, вот чувствую, и все. Ты меня подведешь только не по своей воле, специально — никогда. Давай будем друзьями, пожалуйста, Дин...

Я не думала о том, что могу и не попасть в Андер. Не могла об этом думать.

Вчера с помощью Дина я исписала три листа бумаги и выучила добрую треть здешнего алфавита. Если бы можно было одновременно делать пометки моими родными буквами, мне было бы проще, а так приходилось только полагаться на память. Писать при Дине по-русски я не решилась, чтобы не вызывать вопросов. Ничего, все равно научусь писать, причем быстро, мне ведь придется как-то объясняться и в Андере, особенно с волшебником. А дома...

Интересно, дома, где нет этой проклятой магической энергии, я стану снова разговаривать?

Вчера мы засиделись допоздна, пока Дин почти силой не забрал у меня перо.

— Довольно, Камита. Завтра тоже будет день.

Я сразу кивнула, потому совсем забыла, что предстоит уехать из замка.

— Тогда, ленна Камита, время расплатиться, — он привлек меня в себе.

Я не возражала, но инициативу не проявляла, позволяя ему забрать плату самостоятельно. Не сопротивлялась, не отстранялась, решила, что увернусь, только если он чересчур увлечется. Как бы не так. Он смутился в последний момент и лишь легонько коснулся губами уголка моего рта. И все.

— Поздно уже, спать хочешь, наверное, — сказал он, отведя взгляд, — пойдем, я провожу.

А я, пряча неловкую улыбку, подумала тогда, что за такие поцелуи мне и перед Димкой стыдно не будет.

Впрочем, и так не было стыдно. Это другой мир, мой бред, может, меня вообще не существует, может, не существует ничего. Бред? Ну да, и я ведь об этом...

Никому не признаюсь, но мне самой хотелось поцеловать Дина. Нормально поцеловать. Но и так, почти понарошку —  все равно нравилось.

Может, сегодня он будет смелее?

— Посмотри, так хорошо? — он придвинулся, протянул мне наточенный нож рукоятью вперед.

Дядя Гоша как-то подарил маме роскошный набор японских кухонных ножей, в том наборе был похожий. Удобный, с выемками на лезвии — чтобы продукты не прилипали, с закругленной режущей кромкой. Я взяла, потрогала лезвие, скрутила жгутик из тряпки и рассекла его ножом — нож резал тряпку, как подтаявшее масло. Дин исподлобья наблюдал, увидев мою одобрительную улыбку, тоже улыбнулся.

— Это нож Занниты, служанки старого лира. Вот, остался.

Я чуть не подскочила. Заннита! Её в своих записках упоминал дедушка ленны. Дин, понятно, не понял, почему у меня глаза вдруг стали бешеные, удивился.

— Да, ее нож. Она вот такой меткой метила свои вещи, — он показал значок на рукояти, — а ты слышала о Занните?

Я думала о том, что если Заннита была служанкой «старого лира» и держала здесь свои ножи, то «старый лир», то есть, дедушка ленны, жил на этой ферме?

Спохватившись, что Дин ждет ответа, я кивнула — да, слышала о Занните.

— Она здесь жила после смерти лира. Собственно, я ее знал... но не помню. О том, что у меня голова дырявая, ты уже в курсе, да? Тебе сразу сказали?