Когда проснется игоша - стр. 25
Он помрачнел. Милица поднялась, открыла котомку и достала из нее хлеб, отломила от него добрую половину и протянула юноше:
– На, отведай. И спасибо за разговор, – она заметила тропу, полого поднимавшуюся к долине. Направилась к ней, но обернулась: – Счастья тебе, Дамир Евсеевич, долго не засиживайся, не то мавок тоской своей приманишь… Не держи зла на Купаву.
Она шла по тропе, сторонясь дороги и приближаясь к лесу. Там, за опушкой был домик лесника, в нем частенько останавливались заплутавшие путники. Прасковья еще девчонкой привела Милицу к старому леснику, добродушному старцу, у которого всегда найдется похлебка да леденец для несмышленышей.
Серебряная звезда мелькнула, выглянув из-за туч, оросив землю холодным светом. Он разлился ледяной коркой-шуго́й, притушил осеннее разноцветье. В чистоте небесной парил ворон, будто приглядывал за Милицей. Она не смотрела на него – что ей ворон, люди страшнее будут. А по реке плыли призраки разбившихся ло́дей, покачивались на волнах, развлекая плескавшихся у берега мавок.
Не оборачиваясь, шла Милица, споро для такой старушки, какой всем казалось – парень, как сообразил, что она по имени и его, и невесту его назвала, бросился за ней, да не поспел – Милица растаяла в черноте ночи.
Добралась до опушки да пошла вдоль нее.
Шелест опавшей листвы отвлекал, из-за него она не сразу услышала предостерегающий шепот, будто кто-то крался рядом. Милица замерла, прижала руки к груди. Вгляделась в темноту. Плавное движение голых веток, малиновые искры сорвавшихся с веток листьев, треск лесного наста под чьей-то ногой, тяжелое и прерывистое дыхание.
– Эй, кто здесь?
Голос сорвался, задрожал. Во рту пересохло – кто бы там не прятался в ночи, защиты от него у Милицы не было.
Шаг назад. Предательский хруст ветки под ногой – в темноте напротив мелькнули и погасли два зеленых огонька.
Еще шаг назад. Бежать, даже если убежать не было ни шанса – вот, что хотела Милица.
Бросилась через кусты, назад, к реке. Она мчала, не разбирая дороги, сбивая ноги о корни и разрывая платье колючими ветками. Они царапали лицо и пытались выколоть глаза, они били по спине и раздирали руки шипами. Сердце остановилось. Взгляд метался в поисках спасения. Ни одной мысли в голове, только страх. И топот за спиной. Треск сучьев и сиплое дыхание. Тропа круто повернула, и девушка снова уперлась в опушку.
Сырая ложбинка между корнями решила за Милицу, встав на ее пути. Нога поскользнулась, платье зацепилось за можжевеловые ветки, и Милица рухнула в прошлогоднюю траву. Попыталась встать – нога ответила пронзительной болью.
Девушка, подобрав подол, отползла в сторону – тот, кто бежал за ней, остановился прямо перед ней. Ветки качнулись. Узкая рука с темной, покрытой застаревшими язвами, кожей раздвинула их.
…На поляну вышла мара.
С ее губ на подбородок и тощую грудь стекала отвратная слюна, взгляд был мутен, а дыхание смрадно. От нее разило свежевырытой могилой и гнилью. Движения были настороженны.
Шагнув к девушке – та вскрикнула и выставила вперед руки, защищаясь, – мара склонила на бок голову, вглядываясь в девушку.
– Что ты? – прошипела.
Она протянула руку с длинными крючковатыми пальцами и коснулась выбившейся пряди седых волос, потянула на себя. Милица ахнула – и отпрянула, резко выдернула прядь из лап мары.