Когда проснется игоша - стр. 19
– Проснулась? Быстрей сбирайся, Чеслав Ольгович в лавку тебя берет, – она собралась выходить, но остановилась, обернулась на Милицу, бросила: – За троих тебе работать придется, так что поворачивайся!
Милица подскочила, на ходу оправляя платье – она так и уснула в нем, заправила волосы под платок.
– А зачем за троих работать? Али хворый кто?
Докука полоснула ее взглядом, впрочем, не сердилась, спрятала ухмылку:
– Та Аглаю с Прасковьей в скит на Темную речку отправил батюшка до зари, велел Прасковье ввечеру обернуться.
Милица ахнула, засияла – как успела сестрица, как смогла, верно, с вечера, когда сама Милица в светелке Павлы была, сумела. Да только на сердце Милицы стало светлее – до скита Каменная девка не доберется, да и тетка Марфа не отдаст Аглаю, стоит ей рассказать, чем тут дом живет. Милица улыбнулась:
– Справлюсь!
Докука покачала головой, а когда девушка проходила мимо нее, сунула в кулак склянку – та нагрелась от тепла кухаркиной руки. Милица раскрыла ладонь, обмерла – внутри склянки серебрилась древняя пого́рская Соль.
– Откуда? – только и выдохнула Милица, в глазах застыли слезы.
Кухарка отмахнулась, вернулась к хлебам. Погорской Соли оставались истые крупицы. Она открывала двери, вела путевыми камнями, защищала от нечисти. Тусклые сероватые крупицы поблескивали на ладони, а Милица могла лишь гадать, сколько лет Докука копила их, да отдает задаром вот сейчас. Девушка выскользнула из комнаты, подошла к женщине, обняла со спины.
– Подари тебе Макошь все свои золотые нити!
Докука выпрямилась, похлопала натруженной рукой по нежной коже девушки, торопливо разомкнула руки:
– Ступай, не то батюшка осерчает… и Соль-то спрячь! На крайний случай сбереги…
Милица кивнула и побежала к отцу.
Тот ждал её уже на крыльце. Митрий стоял подле него, выглядел при этом понуро.
– Весь двор проверь! Еще не хватало баб баламутить. И найди мне тех упыриц, что младенцев под крыльцом закопали.
Услышав шаги за спиной, он обернулся и замолчал, а Милица поняла – он решил, что игош подбросили ему, чтобы в делах помешать. Да только Милица видела старую мару, что приманила чудищ за собой, а потому появились они на дворе не просто так, да только вряд ли из-за того, о чем отец думал. Она поежилась – от земли тянуло холодной сыростью.
– С Митрием пойдешь, – он кивнул на приказчика. – Соберешь товары, на которые Митрий укажет, да на ярмарку отнесешь. Да шустро, чтобы к открытию рядов уже все было.
– Матушка Павла велела хлеба в лавке ей принесть и завтрак, – она вопросительно посмотрела на отца, заставив выговорить «матушка» о ведьме.
Отец посмотрел на нее, припечатал к деревянному полу:
– И что? Значит, пуще бегай.
Развернулся и повел к конюшне – там его уже поджидал конюх с гнедым, поставленным под уздцы. Легко запрыгнул в седло и, пришпорив коня, помчал со двора. Милица проводила его взглядом.
– Прокатиться по росе изволил, – пояснил ей Митрий, да поманил за собой: – Пошли уж…
Он был обстоятельный и незлой мужик. Служил отцу уж больше десяти лет, ни разу ни на воровстве, ни на пьянстве пойман не был, отец его уважал, Милица верила ему. От того поторопилась, быстро догнала Митрия и приноровилась идти за ним след в след, не отставая. Он повел ее дальним кругом, мимо пекарни. Кивнул на распахнутое окно: