Код Акаши - стр. 4
Мое укрытие – в корнях дерева, высотой с пятиэтажный дом, лишь поначалу кажется идеальным. Шмыгнув сюда, я упустила из виду товарищей по несчастью, отправившихся дальше, к пологим холмам. Я подустала бегать, малодушно планировала вздремнуть в своей «норке» и поискать дикарей уже когда наступит утро. Если, конечно, кто-то из них уцелеет. Сегодня чужаки подобрались очень близко к стоянке. И мне стоило бы тоже убраться подальше. Но я здесь. И я вижу… вижу тех демонов, что ночь за ночью внушали суеверный ужас бедным дикарям.
Мой первый порыв – выскочить из укрытия и, размахивая руками, умолять забрать меня в цивилизацию, но я гашу его в зачатке. Не стоит исключать, что они только кажутся похожими на людей, а под скафандрами (или как это назвать?) прячутся мерзкие твари-пришельцы. Я уже ничему не удивлюсь.
В свете ложной Луны их костюмы переливаются глянцевым серебром, словно рыцарские доспехи. В наплечных и наколенных пластинах действительно есть что-то от средневековых лат. Но я точно не угодила в Америку времен ее колонизации конкистадорами – шлемы чужаков оснащены осветительными приборами, что сейчас разбрасывают вокруг рваные пятна холодного, голубого света.
Свет скользит мимо корней, где я прячусь, и тени шевелятся, словно щупальца древних чудовищ. По мере приближения одного из чужаков они только растут. Тянутся ко мне, становясь воплощенным страхом. Я отчетливо слышу, как под его подошвами хрустит сухая трава. И чужак вовсе не топает, как слон, просто в лесу настолько тихо, что малейший шорох ощущается подобно раскату грома.
– Этот квадрат чист, – вдруг различаю я вполне себе понятную речь, правда искаженную каким-то прибором, делающим голос похожим на голос робота. – Нужно прочесать следующий. Идем.
– Скажи это моему тепловизору, – отвечает другой чужак, почти вплотную подобравшийся ко мне. – Здесь кто-то есть.
– Они слишком тупые, чтобы спрятаться, – авторитетно заявляет собеседник. – Там, наверное, какая-то мелкая тварь.
Это определение вполне подходит ко мне. Мелкая, испуганная до смерти тварь. Мне так страшно, что я не удосуживаюсь поразмыслить, почему вообще понимаю этих двоих. Я концентрируюсь на суматошном биении сердца и приказываю ему вести себя потише. Поздно.
Голубой свет бьет мне в глаза. Я в ужасе таращусь в темное стекло шлема и не испытываю и тени радости от того, что смотрю на что-то, хоть смутно знакомое. Из моей прежней жизни. Прежняя или нет… До этого момента я не понимала, насколько мне дорога любая. Первобытные инстинкты во мне все еще слишком сильны.
Расталкивая корни, я бросаюсь бежать. В отличие от моих преследователей, двигаясь, я произвожу столько шума, что точно попадусь, – не им, так какому-нибудь хищнику вроде тигроволка. Волкотигра? Это не будет иметь никакого значения, если меня сожрут.
Мне не дают уйти далеко.
Я не чувствую боли. Ни пуля, ни бластерный заряд, или что-то еще в таком духе, не вонзается в мою плоть.
Темнота смыкается, будто кто-то просто выключил свет.
***
Красные кляксы расцветают в блестящей воде. Я прикасаюсь к поверхности кончиками пальцев, и по ней расходится рябь, словно помехи на экране старого телевизора. Помехи перекидываются на всю обстановку ванной комнаты, и мою синюшную кисть с дурацким синяком возле большого пальца. Он тоже появился сам собой. Теперь он исчезает, а следом и все остальное.