Код Акаши - стр. 5
Это сон, понимаю я. Меня будит зуд в загривке, и, не открывая глаз, я растираю пузырек над последним шейным позвонком. Значит, я в больнице и отхожу после операции. Мне пересадили спинной мозг, и теперь все будет хорошо. По крайней мере, пока я не увижу счет, который не покроет ни одна страховка в мире. Но с этим я как-нибудь разберусь.
Спасибо, неизвестный демон. Так куда лучше. Теперь можешь забрать хоть всю мою кровь!
Обещаю, отныне ее качество будет на высшем уровне. М-м-м. Вкуснотища!
– Не чеши, – говорит мне кто-то. – Долго заживать будет.
Я приоткрываю веки, и глаза саднит от яркого света.
Это где же такие больницы? – гадаю я. В Швейцарии или в Израиле? Вот это, я понимаю, развитая медицина! Палата выглядит донельзя футуристичной – стерильность, обтекаемые формы предметов, окно, больше напоминающее иллюминатор космического корабля. Я кое-как встаю, чтобы посмотреть, что за ним, и мне не очень нравится то, что открывается моему взору. Я предпочла бы видеть Альпы или пустыню, а не зеленоватое небо, нависшее над лесом и розоватой землей.
Я припоминаю, что кто-то со мной говорил, и оборачиваюсь. На другой койке сидит девушка, примерно моя ровесница, с характерным для местных дикарей слегка монголоидным разрезом глаз. У нее золотистая кожа и жесткие, как щетка, черные волосы. Она одета в такую же пижаму, как и я. Надо отметить, что ткань этой пижамы, – пожалуй, самое приятное, что когда-либо вообще соприкасалось с моей кожей. Она ощущается тонкой, но в ней тепло и уютно. Слабое утешение. Я абсолютно не понимаю, где я и что происходит.
– Привет, – говорит девушка. – Я… – дальше следует сумбурный набор гласных звуков, что мне уже доводилось слышать от дикарей. Она кашляет. – Лин, – добавляет она уже разборчиво. – Так это звучит на их языке.
– Чьем языке? – спрашиваю я вместо того, чтобы проявить вежливость и представиться.
Лин пожимает плечами и морщит нос. Вероятно, не знает, как ответить на мой вопрос.
– Что это за место?
– Их станция, – делится она, становясь озадаченной. – Из какого ты племени?
Теперь уже я теряюсь, что ей ответить. Из земного, если можно так выразиться, но ей это вряд ли что-то прояснит. Как и мне.
Я, кажется, умерла, утонула в ванне, где решила полежать, донельзя опечаленная тем, что не выиграла деньги, нужные мне на лечение. Я ловлю галлюцинации, пока меня пытаются откачать в карете скорой помощи. Но усилия медиков напрасны – я все равно долго не протяну.
Я провожу ладонью по лицу, а затем снова ощупываю свой загривок. Он все еще страшно чешется. Будто…
– Ну не трогай, – повторяет Лин. – Там чип. Их всем ставят, чтобы мы могли понимать язык.
Чип. Ясно. Замечательно. Я, блядь, в восторге. Это именно то, что я хотела услышать.
– Кто такие эти они? – спрашиваю я. На меня наваливается неземная усталость, и я спешу вернуться к койке, чтобы не упасть прямо у окна. Прежде со мной частенько случалось подобное. Еще не хватало раскроить себе череп, снова откинуться и очнуться в еще более фантастическом месте, чем это. Прежде я сильно недооценивала свою фантазию. Мои предсмертные видения предельно витиеваты.
– Не знаю, – сдается Лин. – Они… нас изучают. Но они добрые. А мы думали, что они хотят нас убить. Мы звали их… – снова какая-то тарабарщина. Заметив, что набор звуков мне ничего не сообщил, моя соседка хмурится.