Княжья травница - 3. Заложница первой жизни - стр. 40
То ли у меня был командный голос, то ли Наталья меня боялась и уважала, но безобразие немедленно прекратилось, игрушки вернулись в плетёную корзинку, а цесаревна уселась перед очагом и смирно сложила ручки на платье перед собой. Забава вздохнула:
— Эх, почему у меня не получается так? Держи, моя красавица, кушай.
— Потому что ты жалостливая, — усмехнулась я, отвязывая Ярика от себя. Забава протянула руки:
— Дай мне племяша, я его люблю больше всех! Он меня слушает, правда, мой сладенький, правда же?
Она засюсюкала с Яриком, который проснулся и принялся громко выражать взаимную любовь к тётке. Я же сняла плащ, сапоги и села, с наслаждением вытянув ноги к огню. И где эта пакость мелкая, которая развлекалась, портя молоко? Ей-богу, не явится сию секунду, я нафиг травками всё поселение засыплю!
Пакость явилась.
Сначала я заметила движение краем глаза. Повернула голову, но никого не увидела. С сомнением моргнув, глянула на огонь. А когда подняла глаза на топчан, там сидела маленькая сухонькая бабёнка с морщинистым личиком и крохотными ручками. Одета она была в смешной сарафанчик с оборочками, явно детский, а на голове лихо набекрень сидела панамка в красный горошек. Не зеленоватенькая, как моя старая знакомая Кика, а розовенькая, как новорождённый поросёночек. Я удивлённо пялилась на это явление природы, потом спросила:
— Ты кто?
— Кикимора я, — с достоинством заявила нечисть. — А чего надо?
— Зачем молоко испортила?
— Так работа такая. А чего?
— Да ничего. Откуда ты взялась-то?
— Так жить пришла. А чего, нельзя?
— Ну ты борзая кикимора, скажу я тебе, — усмехнулась. — Была у меня одна знакомая из твоих, так она поспокойнее себя вела.
— Ты, что ль, с нечистью водишься? Ведьма, что ль? — удивилась кикимора. Я кивнула, передразнивая:
— Может и ведьма. А чего?
— Та ничего, — неопределённо ответила она, пожав плечами. — Ежели ведьма, так я куда в другое место пойду…
— Да живи, мне-то что. Только не пакости.
Она вздохнула грустно:
— А чего делать-то? Жизнь у нас, кикимор, такая. Людям надо пакостить.
— Я тебе ноги сломаю, — спокойно сказала я. Кикимора испуганно глянула на меня. Ага, я знаю. Но не могу по-другому. Нечисть же по-другому не понимает! — Ладно, шучу. Давай так: ты молоко не порть, а делай так, чтоб оно скисало. Но качественно!
— Это ещё зачем? — насторожилась она.
— Ну, и тебе не скучно, и нам польза. Только у одной козы, договорились?
— А я не умею скисать, — снова закручинилась кикимора.
— Поэкспериментируй. В общем, не пакости по-крупному. Можешь лошадям гривы в косички заплетать…
— Это дворового работа!
— Ну, где я тебе дворового найду? — развела руками. — Побудешь пока за него.
— Эх, — она махнула ручонкой и ответила: — Твоя взяла. Побуду.
И в один миг испарилась, как будто её и не было. Я покрутила головой, выражая этим жестом всю мою безнадёгу, и тут же услышала Забаву:
— Рудушка, а с кем ты так говорила-то? С Натальей ли?
— Нет. С кикиморой.
— Мокошь-матушка, — умеренно удивилась моя золовка. — И до чего договорились?
Я вздохнула:
— Договорились, что пакостить не будет. Только я не знаю, что случится завтра. Вдруг ещё какая-нибудь гадостная новость? Даже страшно становится.
— Ты, Рудушка, не страшись. Подумай, из каких переделок выбирались. Нешто ж тут не проживём?
Проживём. Права Забава. Мы сильные. Нам всё по плечу, пока мы вместе.