Княжья травница - 3. Заложница первой жизни - стр. 3
Может, у них тут недостаток женщин?
Лютик заскулил, пытаясь вырваться, и я громко предупредила его:
— Не кусай никого!
Он буркнул:
— Глотки им перегрызу!
— Слушай меня, иначе я отдам тебя отцу.
Лютик проворчал что-то и громче ответил:
— Ладно.
Я отпустила его шкирку, и щенок лёг у моих ног, но шерсть на загривке всё ещё торчала дыбом. Вожак чужих людей глянул мне в глаза, и я выдержала его взгляд — настороженный и оценивающий. Глаза были не наши, не славянские. Раскосые глаза. Лицо — обветренное, побитое дождями и не знавшее бритвы. Как пафосно пишут в романах — бронзовое, выточенное из гранита или какого-нибудь мрамора… В общем, настоящий воин или кочевник. В голову пришло слово «половцы».
Да, именно.
Что в свете первой жизни и моих приключений во времени уже казалось нормальным и обыденным.
— Надо отвести священную мать к Геле, — сказал низким сиплым голосом другой воин. Он разительно отличался от вожака — загорелый блондин с яркими голубыми глазами, невысокий, но крепкий. На его кудрях, которым позавидовал бы любой актёр на роль Александра Невского, ладно сидела круглая шапка, отороченная тёмным блестящим мехом. Соболь. Или чернобурка… Что?
— Кто такая Гела? — спросила я тревожно. — Зачем меня к ней вести?
— Не спрашивай, женщина. Лучше пойдём с нами.
— Но меня ждут… Меня будут искать!
Вожак пропустил мои протесты мимо ушей и кивнул своим парням. А я, зная, что не смогу сбежать из-за сына, пробормотала Лютику:
— Беги домой, пусть приходят меня выручать!
На меня зыркнули подозрительно и насильно повели под руку в сторону, противоположную от нашего нового дома. Лютик жалобно посмотрел мне в глаза и дёрнул в кусты.
Ну, слава богу. Теперь можно и покапризничать. Я сказала вожаку:
— Мне ребёнка надо кормить и переодеть тоже!
— Вот доберёмся до поселения — покормишь и переоденешь.
— А как же «священная мать»? — удивилась я. — Ведь вы должны делать всё, что нужно для матери!
— Священная мать подчиняется мужчине, потому что мужчина кормит её и детей, — скупо ответил вожак и ускорил шаг.
Я хмыкнула. Мне отчего-то совсем не было страшно. Священная мать, то есть я, не станет сопротивляться и подождёт, пока за ней придёт священный отец и его дружина, немногочисленная, но сильная. Надеюсь, что живут эти чужаки не слишком далеко.
Под ногами мягко пружинила трава. Ноги, уже привыкшие к походам на дальние дистанции, всё же начали болеть. Малыш возился всё сильнее, наверное, мокрый насквозь, как и я. Хоть бы не сопрел совсем… Мазьку-то для попки я сделаю, растения подскажут, что надо перетереть, а что настоять, но зачем такие проблемы?
— Долго ещё? — спросила я, потом вспомнила Асель и фыркнула от смеха. Блондин, который вёл меня, показал рукой на подножье горы, которая возвышалась за перелеском:
— На полпути.
— Надеюсь, вы меня накормите, — проворчала. — А то молоко пропадёт.
— Ты ни в чём не будешь нуждаться, мать.
Меня снова пробило на истерическое хи-хи. Мать! Так мы с девчонками звали друг дружку в меде. «Эй, мать, ты сдурела? Где мой конспект?!» А теперь я священная мать…
Хоть бы Лютик скорее добрался до дома и смог объяснить, что со мной что-то случилось!
Гора неожиданно оказалась ближе, чем я думала, зато ограждал её бурный поток мелкой, но очень быстрой реки. Мужчины быстро поскакали по камешкам через воду, а я стопорнула блондина: