Княгиня Менжинская - стр. 8

– Когда поймаю, обязательно поинтересуюсь! Это была шутка. Собеседник понял и громко, уже не опасаясь, что его осадят, рассмеялся. Смех вспугнул стайку воробьев, примостившихся на крыльце беседки. За гостем засмеялся хозяин. У пана Юзефа смех был не из разряда приятных. Может быть, как раз по этой причине пан Хлебович, смеясь, вытирал платком вместе со слезинками и капельки пота на лбу. Кто-кто, а уж он-то знал, что от своенравного хозяина можно ждать любых подвохов. Через минуту тему поменяли. Заговорили о новости, которая взбудоражила всю округу: о том, что на Мазуровском болоте, в лесу, объявился волк-людоед. Пан Толочко уже слышал об этом. Знал он и том, что в Мазуровском лесу нашли мальчика с выеденными внутренностями. Сегодня пан Хлебович привез еще одно известие: будто бы в одной деревне, недалеко от того же леса, пропала баба. Матерого уже видели. Сказывали, что у него изувечена морда. Деревенские возле болота ставят капканы.

– Мазуровское болото на моей земле, – заметил пан Толочко. – Знать, и этим делом придется заняться мне, – и вдруг опять пошутил: – Буду ловить двух волков сразу!

Гость не замедлил прыснуть. Но на этот раз хозяин не поддержал его. Лоб пана Юзефа опять омрачила тень тревоги.

– Неизвестно еще, – угрюмо добавил он, – кто из них страшней.

В тот же день хозяин Вердомичей, его дети и пан Хлебович отправились в сопровождении ключника Терешки посмотреть гордость пана Юзефа – недавно построенную фамильную часовню-усыпальницу.

Тенистая липовая аллея длинной дугой проходила через яблоневый сад и выводила на возвышение. Там, на берегу довольно большого пруда, и стояла новая часовня.

Ее стены были отделаны гранитным камнем, а крыша покрыта жестью. Первое, что бросалось в глаза, – это бронзовый петух на верхушке главного фасада. Громадные – во всю ширину стен – окна часовни украшали витражи. По этой причине в иной погожий день, глядя на нее издали, можно было подумать, что за стенами местится само небесное светило. Вход в усыпальницу представлял собой овальную нишу, украшенную лепниной в виде листочков дуба. В глубине ниши находилась полукруглая массивная дверь, при взгляде на которую почему-то сразу возникало ощущение, что перед тобой те самые библейские «врата рая». Над дверью, на верхушке треугольного портика, и красовался, задрав голову, бронзовый петух.

– Вижу, вас удивляет птица, – заметив недоумение на лице гостя, сказал пан Юзеф. – Все очень просто, отец мой. Я распорядился установить ее в память о моей благословенной супруге. Как вам известно, она была из немок. А там, на Неметчине, такой петух – на каждом культовом здании. Эта птица должна напоминать о кратковременности земного пребывания.

– Совсем как в Евангелии, – заметил гость. – Прежде чем пропоет петух…

– Да, – согласился пан Толочко, – это действительно евангельский петух, символ неизбежности. Он подсказывает, что впереди другая жизнь и что к ней надо готовиться.

Терешка открыл дверь – и все проследовали в часовню. В зале был устроен алтарь. Полы украшала узорчатая плитка, голубая с белым. За алтарем располагался вход в склеп. Именно там, в подземном этаже, и стояли гробы с телами пращуров пана Юзефа.

– Кроме жены, я перевез сюда своего деда, а также отца и мать. Недалек тот день, когда и сам переселюсь в это пристанище. Надеюсь, дети побеспокоятся.