Книга седьмая. Любительство - стр. 35
Казалось, лишь сама Ирина хранила олимпийское спокойствие в связи с содеянным, и надо сказать, с покаянием не спешила, несмотря на явку с повинной. Не спешила поначалу, ведь сначала мой черед глубокосердечных сотрясений, и его я отрабатывал навзрыд, страдая чинно, выразительно, можно сказать, благородно (как я умею). Мы обменивались вонючими сентиментальными смс, где (среди прочего) я божился в безбрежной, безотносительной, и скорее всего, всепрощающей любви.
Пояснял, что немедленно и со всей обстоятельностью займусь собственной социальной реализацией, причем затем именно, чтобы почему-то воздать заслуженное ей. Говорил буквально, без язвительности или сарказма, и хорошо помню эти моменты сейчас, как я тогда канючил, сидя в ванной в квартире родителей.
Похоже, я даже умудрялся винить себя в ее сладострастии, и хотел купить ей “черный джип”, который она сильно хотела. Потрепало меня вполне основательно, но заботливая память склонна стирать остроту тревожных воспоминаний, а то и вытеснять целиком. Кажется, ноты терпилы тянулись за мной еще с тех пор, ведь и торжество гнева за измену не сокрушило виновность, откуда-то взявшуюся во мне. Странно ведь, трахалась с «Алисой» она, а виновным я назначил себя.
На тот момент мне еще не могло быть известно о глубоком внутреннем пристрастии к «страхоболи», проживаемой, в том числе, через женщин. Подобные вызывающие мазохистические вещи мне удалось обнаружить буквально вот-вот, благодаря этой книге и Диане, точнее диалогов с ней, а также обдумывания, осмысления причин, следствий и закономерностей. Наконец, спустя столько итераций до меня дошло, как до жирафа.
В какой-то момент даже бездушной АЗС под Одинцово (если предположить у нее саморефлектирующее сознание) станет очевидным, что бензин в колонке, в отличие от водички, каким бы токсичным, ароматным и взрывоопасным ни был все же делает ее именно заправкой, а не автомойкой. Так что вариантов не иметь дело с «розеточными» женщинами нет. Можно избегать их, обходить стороной, оправдывать себя, обесценивать их, но постоянно оборачиваться, подглядывать и сожалеть об упущенных возможностях. Хотя вот именно Ирина роковой (в этом смысле) женщиной не была.
Приходится сопоставлять состояния переживаний тогда с ней и потом с Юлей Г. или теперь с Ди, хотя выходит слабо. Откуда-то вылезла наружу постыдная манера самобичевания, какая-то жертвенная, лишенная достоинства, и отдающая мазохизмом, она там под кем-то пыталась кончать, а я тут ей какой-то джип сочиняю. К счастью, жизнь течет своим чередом, а мы нет-нет, да чему-то учимся. К слову сказать (и как того следовало ожидать), джипов я потом все же прикупил, только Иру не вспоминал.
Треугольник Карпмана обстоятельно описывает психологическую структуру подобного поведения. Жертвенность выгодна именно сложением ответственности за свою жизнь на плечи потенциального Преследователя в ожидании сострадания Спасателя. Может мне хотелось сострадания родителей, на которых был обижен за эмпатическую отстраненность (хотя бы начиная с того, как они бросили меня один на один с половым созреванием и тем залипанием головки от отсутствия половой гигиены). Роли сплетаются, меняются, и воссоздают внутри хоть какое-то чувство организованности, сопричастности с миром и личной безопасности без очевидной потребности всерьез озадачиться взрослением.