Клятва Эсклармонды - стр. 5

Наемник кивнул. Да, каждый живет, как может и этих мужиков вполне можно понять. Наверняка и барон в курсе их приработка, но не мешает. Большая часть самоцветов все равно достанется ему, когда он приедет за оброком.

– Ну и что я с этого буду иметь, кроме хорошего отношения? – спросил он, громко рыгнув.

Снова началась старая песня про бедность, нужду и криворуких сыновей. Наемник, слушая ее с ничего не выражающим выражением лица, прикончил курицу, поковырялся в зубах щепкой и сделал знак внучке старосты, чтобы тащила другую. Вытащив из ножен длинный нож, он отрезал половину грудки и сказал:

– Отнеси это моему пажу!

Девушка выскочила за дверь.

– Старый, – сказал Зигфрид, отдирая куриную ногу. – Выкладывай начистоту! Я никогда не поверю, что два десятка местных бородачей побоятся каких-то бандитов с большой дороги. Да вы сами кого хочешь ограбите, как хотели ограбить моего пажа. Не выскочи я с мечом, он бы точно недосчитался парочки зубов.

Староста замолчал, а потом сказал:

– Ваша правда, вашмилсть… Ваша правда… Простых разбойников мы бы не испугались, дело житейское. Но только нехорошие дела стали твориться в округе. По правде сказать: попахивает самым черным колдовством.

– После трех крестовых походов может попахивать, чем угодно. Но здесь же были и инквизиторы. Неужели "Псы Господни" ничего не заметили?

– Другим они были заняты. Не до нас им было, вашмилсть! Оно и к лучшему, потому что скажи при монахе из ордена Святого Доминика "колдовство" – и ты первый же попадешь в застенок, а там и на костер прямая дорога. На местных дорогах находят обглоданные трупы и в последнее время это происходит очень уж часто.

– Волки?

– Ни один волк не сможет выпустить из мертвеца всю кровь, до капли. Люди говорят, что здесь завелся колдун, который приносит христианские души в жертву князю тьмы.

Последние слова старик произнес шепотом и оглянулся через левое плечо, как бы проверяя, не сидит ли у него за спиной черт.

– Кровь, говоришь?..

– Клянусь, вашмилсть! Я сам видел. Тело было изорвано зубами зверей, но из ран не вытекло ни капельки крови. Они были белыми, как овечья шерсть. Вашмилсть все-таки рыцарь святого ордена. Может быть, нечисть эта вас и испугается?

– А если нет? Что, если я для нее стану только приманкой?

– Тогда мы поможем. Когда есть тот, кто может повести людей за собой – это ведь совсем другое дело!

– Вести в бой крестьян? Да еще и в бой с нечистой силой?

Наемник усмехнулся. И все-же в лице старика было что-то, что заставило усмешку убраться с лица. Он явно был испуган до дрожи в коленках. Может быть, и заснуть этой ночью не сможет. Действительно сам видел что-то ужасное? Похоже на то…

Зигфрид не просто верил в существование нечисти. Он знал, что она существует. Мелких бесов он научился видеть лет через десять после той битвы в 1241 году, когда степная конница разгромила собранную Генрихом Благочестивым армию. Именно тогда он получил в щит (тот самый, что висел сейчас на стене) стрелу от татарской ведьмы и встретился с ней глазами. Вера спасла его. Стрела исчезла в вспышке зеленого пламени, а с ним стало твориться что-то непонятное, как будто то безмерное удивление в глазах лучницы навсегда осталось с ним.. Он вдруг понял, что может вести за собой людей и управлять ими. Перестал болеть. Видел направленные в него удары до того, как оружие врага начинало замах. Мог даже перерубить мечом стрелу на лету и в то же время ни одна стрела не могла проткнуть кольчугу, когда та была на нем. Арбалетный болт, при выстреле в упор способный пробить латы, вяз в кольцах, не в силах поцарапать его. Это бы еще ничего, но бывало, что стрелы отскакивали и от голой кожи.