Клоаки Большого города - стр. 16
Алчущий алкоголя Бонивур кинулся к ниндзя.
Глядя на высоченного Антона Семёновича, Бонивур скукожился и, изображая полное смирение, гундося, попросил:
– Дядя Антон, дай сто пятьдесят рублей! Нутро горит!
– Ты забыл, как велено обращаться? – пророкотал «дядя Антон». И тут же Бонивур получил здоровенный удар ладонью в ухо.
Бонивур, обалдевая, еле удержался на ногах. Семен Антонович маленький, в прыжке добавил мягкой ногой в другое ухо.
Оба ниндзя ходили по двору в чёрных футболках с длинными рукавами, в чёрных льняных засаленных трико и китайских чешках.
Я, наблюдая, как Бонивуру получает порицания от старших, посмеивался. Но полковник, вдруг, воспылал:
– Вы чё, старечьё?! Охренели?!
Теперь он был вылитый знаменитый Крамаров.
– Ладно.
Прищурившись, он скрылся в подъезде.
Нинздя, усмехнувшись, степенно пошли за дом, видимо, уже взяли под контроль ещё пару Дворков.
Я уходить не собирался – эксцессы Бонивура, я был уверен, продолжатся немедленно…
Через минуту, после ухода стариков-ниндзя, Бонивур вынесся из подъезда, снедаемый гневом. За такой короткий отрезок времени он успел взбежать на четвёртый этаж, перепугав старенькую мать перешарил содержимое выдвижных ящиков на кухне и, не опускаясь до объяснений, сжимая в кулаке кухонный нож на деревянной ручке с длинным лезвием, устремился на улицу. Наказать стариков-ниндзя он собирался кровопусканием!
Но врагов не было.
Это озадачило Бонивура, но не охладило гнева.
Тем временем, в однозвёздочной гостинице, по случаю летнего зноя все окна были открыты настежь, и публика предавалась меланхоличному созерцанию уютного Дворка. Только на первом этаже, восседая за столом у окна, весело и громко разговаривали, выпивающие горячительное, водители-дальнобойщики. Они сидели по-домашнему – в тапочках, трико, майках, общаясь преувеличенно громко, и цензурным лексиконом не ограничивались.
– Эй, вы! – вскричал Бонивур, грозя кухонным ножом.
Столь наглая выходка Полковника озадачила подвыпивших мужчин – какой-то хлыщ смел окликать их, четверых здоровяков, и грозить ножом.
– Вы! Что тут пьёте! А? – Бонивур сам хотел отдаться алкогольным возлияниям, и вид чужого благополучия злил его всё сильнее.
– Ты, урод, ты понял на кого попёр? – удивился самый могучий из дальнобойщиков.
– Да! Я понял! И ты поймёшь! Иди сюда! Иди! Полковник с тобой разберётся! – кривлялся Бонивур, грозясь ножом. Он чувствовал себя уверенно, ибо знал, что находился в полной безопасности. Даже, если дальнобойщики решились бы вступить с ним в схватку, им пришлось бы покинуть свой номер через дверь, миновать коридор и вестибюль гостиницы, спуститься по ступеням широкого парадного крыльца, обогнуть здание, и только потом они попадали в пространство Дворка. А ещё требовалось добежать до второго подъезда, у которого грозился боевыми позами противник. Время! Бонивур спокойно удалялся в подъезд и блокировал действие домофона на двери. Он уже не однажды подзуживал обитателей гостиницы обидными выкриками, и всегда покидал место словесной перепалки с гордым видом – оскорбленные бегали очень быстро, особенно кавказцы, но не успевали. Полковник всегда ускользал от физической расправы.
Соседи, наблюдавшие нынешнюю сцену, в том числе и я, ожидали предсказуемого развития локального конфликта. Но… Дальнобойщики, вдруг, разом вылезли во Дворок прямо из окна и оказались перед онемевшим от потрясения Бонивуром.