Клоаки Большого города - стр. 17
Могучий пузатый здоровяк отнял у Полковника нож и врезал ему сочную оплеуху. Один из друзей могучего, дал Бонивуру увесистого пинка под зад.
– Урод! – кипели гневом дальнобойщики.
Инстинкт самосохранения сработал у Полковника быстрее, чем его беспокойный разум – вжимая голову в плечи, Бонивур умчался в подъезд, и с силой захлопнул за собой дверь.
Дальнобойщики весело порадовались бегству негодяя.
– Козёл какой-то, – выразил общее мнение могучий предводитель компании, повертел в руке кухонный трофей. – Будем им колбасу нарезать! Что, раз уже на улице, в гастроном прогуляемся?
– Да, сразу возьмём пяток портвейнов, чтобы потом не выходить!
Неспешно и, чуть важно, водители большегрузов двинулись за дома, в сторону близкого продмага.
Подвергнутые принудительному сеансу уринотерапии, соседки на лавочке у подъезда, где я жил, радостно обсуждали расправу над Бонивуром. Я, стоя на своём балконе, ждал дальнейшего – не мог Полковник, алчущий винного отравления, так просто отступиться от своей навязчивой цели.
Дверь подъезда с грохотом распахнулась – Бонивур открыл её пинком.
– Ну, что делаешь? Что двери ломаешь? Ты хоть копейку дал на установку! – загалдели соседки на лавке.
Бонивур не удосужил их своим вниманием. Зато разглядел меня, и прокричал:
– Лёшка, дай сто пятьдесят рублей!
Я ухмыльнулся – только потворствовать оргиям Полковника не доставало!
– Нету денег! – прокричал в ответ.
Бонивур уже не смотрел на меня, ворчал громко:
– Нету у него! Когда они у тебя были? Босота!
Тут его взгляд приобрёл осмысленность – заметил играющих у одной из кладовых дедов-пенсионеров. Деды всё тёплое время года резались за импровизированным столом в домино и карты. На кон выставляли по рублю. Мой дед был постоянным участником лиги, и частенько приходил с горстью выигранной мелочи. Бонивур чуть набычился, чуть согнулся, растопырил руки, и пошёл к дедам походкой бывалого рецидивиста – вид его не предвещал хорошего.
Я, посмеиваясь, следил за упорными попытками Полковника добыть денег на выпивку.
Бонивур встал перед дедами и о чём-то сурово заговорил, быстро шевеля пухлыми губами. Деды на Бонивура старались не смотреть, и слушали, напряжённо затихнув. Бонивур несколько раз указывал рукой на любимый дом, и снова шевелил губами, излагая свой взгляд на проблему.
Я понял, что это могло длиться бесконечно долго, к тому же солнце начало давить зноем по-настоящему – вернулся в прохладу комнаты, упал на диван перед телевизором. Правы были наши предки, когда имели привычку поспать после обеда часок-другой. Сейчас я бы с удовольствием уснул.
Хлопнула входная дверь – пришёл дед с улицы.
– Слышал, что Полковник задумал? – снимая сандалии, прямо с порога, спросил он.
– Нет, – я заранее посмеялся. – А что такое?
Дед прошёл на кухню, жадно испил кваса из стеклянного кувшина, вернулся в зал.
– Подошёл к нам, и сказал, чтобы дали ему сто пятьдесят рублей, иначе, говорит, возьмёт дома ножовку по металлу, в подъездах перепилит трубы газовые, и взорвёт дом!
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! И что, дали ему денег? Он не успокоится, пока не выпьет ноль-семь!
– Не знаю. Я, как услышал – собрался и ушёл. А что, Бонивур может – он дурак, у него справка из психушки – угробит всех, и ему никто ничего не сделает. Я на дачу поеду. Поехали, Алёша, а то, мало ли что…