Кисть и пистолет. Мое сердце пусто - стр. 30
Одно дело – война, сражение вооруженных мужчин. Тут скажется, кто лучше подготовлен, кто лучше вооружен, кто уверен в праведности своего дела. Никогда не спрашивали себя, зачем нас послали в чужую страну, это дело политиков. Наше дело – выполнить приказ и вернуться живыми. Но мирных людей-то для чего трогать? Они ни в чем не виноваты.
Долго ворочался, ведь уже привык спать днем, бодрствовать ночью. И вдруг скрипнула дверь. Мгновенно вылетели прочь все неприятные мысли, приподнялся над подушкой, готовый отпрыгнуть в сторону, среагировать на любую угрозу. Но к кровати почти бесшумно подплыла Бетти. Успела по дороге от двери сбросить с себя ночнушку, нырнула под простыню. По-хозяйски устроилась надо мной и предалась любимому занятию…
Через два дня я все-таки уехал. Но не в Орегон, а в Нэшвилл. Хотел решить, что делать со съемной квартирой: отказаться или продлить контракт. Наведался к майору – оказывается, к нему стал ходить богатенький мужик. Ну как тут не пощипать хорошего человека! Три раза заезжал к майору. Но четвертый раз не получилось. Неожиданно позвонила Роуз, невинным голоском говорит, что у нее дела в Нэшвилле, не хотел бы я встретиться? Что ж, хоть я и не сторонник максимы «Не в наших правилах отказывать женщинам», но слишком мягок – не смог отвертеться. Договорились встретиться вечером в галерее Warehouse 521 на Хетер-Плейс. Она сразу же сказала, что потом приглашает меня посидеть где-нибудь в ресторане, послушать музыку. Черт побери, у меня что, на лбу написано, что женщины должны водить меня в ресторан, что, я сам не могу оплатить?! Немного разозлился, но вежливо ответил, что согласен, но в ресторан приглашаю я.
В галерее я нашел Роуз быстро. Поздоровались, но она тут же сказала, что еще минут двадцать должна заниматься своими делами. Пожал плечами:
– Конечно, дорогая, работа – главное. Я пока похожу, полюбуюсь картинами.
Действительно, ходил, рассматривал все эти выставленные художества. Оказывается, чем больше художник чудит, тем больше его творчество ценится. Иногда просто смешно смотреть на «украшающие» стены нелепицы. В уголке небольшого зала увидел Молли. Удивился – хотя чему удивляться, она же пытается рисовать. Наверное, пришла посмотреть работы. Не стал подходить – о чем говорить? Да и с дамой я здесь. Но стал чуть в стороне, наблюдаю. Интересно, что она будет смотреть.
Заодно и ее рассмотрел. Почему-то вспомнилась Северная Ирландия, жаркое лето, девушка в окне дома напротив. Мы были задействованы в операции против ирландских террористов. Англичане не больно-то любят вмешательство американцев в дела на их территориях. Но Ирландия для Штатов – не какая-нибудь «Индо-Бразилия», у каждого американского ирландца куча родичей и приятелей в Ирландии. И террористы шмыгают туда-сюда. Вот мы и сидели втроем четыре дня в небольшом домике, бесцельно ждали приказа. Матерились, что питаться приходится консервами, даже разогреть их на очаге не разрешалось – дымок над нежилым домом могли заметить. А рыжая девушка в доме напротив была весьма хороша. Парни скрипели зубами, когда она вечером появлялась в освещенном окне почти неглиже. Дурацкое воспоминание…
А Молли смотрела на три похожие акварели с видом аллеи, цветов и деревьев вдали. Небольшую картину маслом я сначала не заметил, так как она на нее не смотрела. Об этих акварелях Молли оживленно разговаривала с солидной дамой. Неожиданно они обе рассмеялись, и Молли повесила на две акварели карточки «Продано». Вот так да, значит, она уже не только смотрит! Теперь внимательно посмотрел на акварели. Не похоже на соседние картины. Не знаю термин, но довольно жизненно. На картине маслом пейзаж с видом на реку, но смотрится она как-то тускло. Хотел подойти, поздравить с продажей, но тут ко мне вернулась Роуз, очень довольная, – оказывается, договорилась с хозяйкой о взаимодействии. Проговорилась, что будет чаще приезжать в Нэшвилл.