Кисть и пистолет. Мое сердце пусто - стр. 32
– Замерз, вместе теплее. Сейчас я презик надену.
А я ведь уже сняла с себя все мокрое. Какой там холод – от него жаром пышет. Бормочет что-то. Не успела опомниться, как мы уже лежали на моем брошенном платье. В первом сексе, когда его не ждешь и не желаешь, ничего приятного. Сначала боль. Потом терпела его, пыхтящего. Никаких мыслей, только желание: «Скорей бы это кончилось». А Билл, закончив, с досадой говорит:
– Ты как колода, никакого движения.
Потом, осмотревшись, добавил:
– Так ты еще целка была? Надо же… Хоть бы сказала.
Но я, не отвечая, выскочила из палатки. Бросилась к воде, не обращая уже внимания, что голая. Нет, не топиться, просто обмылась. Выгнала его из палатки, переоделась:
– Все, мы уезжаем.
– А занятия? Ты же хотела завтра рисовать.
– Хотела… раньше. Сейчас уезжаем.
Вернулись, когда еще и десяти не было. Удивленной Ребекке только сказала, что место не понравилось.
Помирились через два дня. Как его винить, все-таки он мужчина. Как иначе он мог реагировать на близость голой девушки? Все-таки у меня, кроме него, нет хорошо знакомых парней. Еще через некоторое время он стал приходить ко мне в спальню каждую неделю. Не могу сказать, что просто терпела его. Нет, временами даже хотелось, чтобы скорее пришла суббота, обнять его, забыть на некоторое время о кафе, о красках, обо всем, чем жила неделю.
Но когда он предложил все-таки съездить на Спенсер-Крик, категорически отказалась. Поехали в другое место. Там я делала эскизы почти целый день. К концу месяца скомпоновала маленькую картину в масле. Билл уговорил меня выставить ее и три акварели из тех, которые он когда-то назвал «средненькими» в прибежище художников Warehouse 521.
Честно говоря, никто из моих знакомых не обратил на мое «творчество» никакого внимания. Но из трех акварелек две купили – купила женщина средних лет, сказала, что повесит в спальне умершего мужа на месте «пошлых», как она выразилась, голых баб. Ну что ж, хоть так они кому-то пригодились. С гордостью положила в сумочку 75 долларов. На пять долларов пришлось сделать скидку за пару. Галерея не взяла с меня комиссионные, хозяйка посмеялась, что это, мол, первый блин. На эти деньги Билл заставил меня купить хорошее шампанское, пирожные, фрукты. Устроили у Ребекки маленький праздник. Ребекка искренне радовалась за меня, даже предложила выставить свой портрет на продажу. Кажется, она серьезно это предложила, хотя и не без внутреннего сомнения. Много раз говорила, что портрет ей нравится. Шутя сказала ей, что нарисую новый и его-то продам. Шутила, конечно, но потом всерьез засела за портрет Ребекки маслом. Решила повторить композицию акварельного рисунка, поэтому сначала работа двигалась быстро. Но потом я запуталась с цветами ее юбки. Сначала хотела приглушить цвета, сделать более серьезный вид – показалось скучно. Вернулась к ярким краскам, но немного размыла очертания роз, добавила складки на бледно-голубой юбке. Показала Биллу. Он смотрел долго:
– Знаешь, что-то не пойму. С одной стороны – вульгарно. Оксюморон какой-то: сморщенная старуха и кричащие розы на нелепом фоне. С другой стороны – мне нравится. Сам не пойму, что именно нравится. Возможно, то, что несколько невнятная и в тоже время кричащая юбка оттеняет подчеркнуто детализованное лицо. Заканчивай фон, но не испорть старуху. Не нужно вставлять еще одно кричащее пятно.